Питер Обыкновенный, или Младших братьев не выбирают - страница 6
— Прошу тебя, встань на голову, Питер, — взмолилась мама. — Только так его можно накормить.
— Нет! — говорю твёрдо. — Не буду. И не проси. — Пошёл к себе и хлопнул дверью.
Я играл с Плюхом до ужина. Надо мной почему-то никто так не трясётся. Если я объявлю голодовку, никто, скорее всего, даже не заметит!
Вечером за ужином Фадж спрятался под стол.
— Я собачка, — сказал он. — Гав! Гав! Гав!
Довольно трудно сосредоточиться на еде, когда под столом тебя дёргают за штаны, пыхтят и елозят. Я ждал, что папа что-нибудь скажет. Но он не сказал.
Наконец мама подпрыгнула.
— Знаю! — сказала она. — Если Фадж — собачка, он хочет есть на полу! Верно?
Если спросите меня, так Фадж ничего такого не имел в виду. Но идея ему пришлась по душе. Он лаял и кивал. И мама положила в тарелку еды и поставила под стол. Да ещё потрепала его по макушке, как настоящую собаку.
Тут папа всё же высказался:
— По-моему, это слишком, а?
Мама не ответила.
Фадж немного полакал из тарелки.
Мама осталась довольна.
Через неделю такой кормёжки под столом у меня появилось ощущение, что в нашей семье и впрямь завёлся пёс. Вот бы, подумалось мне, обменять Фаджа на настоящего кокер-спаниеля! Жизнь бы сразу наладилась. Я бы его выгуливал, кормил, играл с ним. Ночью разрешил бы даже спать у меня на кровати, в ногах. Но всё это, конечно, пустые мечты. Брат мой никуда не денется, он тут навсегда. И с этим ничего не поделаешь.
Заехала бабушка — у неё был миллион идей, как заставить Фаджа есть. Она его надурила, сделав молочный коктейль в блендере. Улучив момент, когда Фадж отвернулся, вбила туда сырое яйцо. Потом сказала, что, если он выпьет всё, на дне его ждёт сюрприз. Он поверил. Выдул коктейль. А стакан оказался пуст. Никакого сюрприза на дне! Фадж так разозлился, что швырнул стакан об пол. И — вдребезги. После чего бабушка уехала.
Наутро мама потащила Фаджа к доктору Кону. Он посоветовал оставить мальчика в покое. Мол, поест, когда проголодается.
Я напомнил маме, что говорил то же самое — слово в слово, причём совершенно бесплатно! Но, видимо, мама ни мне, ни ему не поверила, потому что водила Фаджа ещё к трём врачам. Все трое заявили: здоровый мальчик. Один из них предложил: а вы готовьте ему то, что он любит.
Вечером мама поджарила рёбрышки ягнёнка — одну порцию, для Фаджа. Остальные ели тушёное мясо. Она положила в тарелку два маленьких рёбрышка и подала ему под стол. У меня от одного запаха в животе заурчало. Я подумал, что мама не права, угощая вкуснятиной только Фаджа, без меня. А Фадж поглядел-поглядел на ягнёнка, да и отодвинул тарелку.
— Нет! — сказал. — Не буду ягнёнка!
— Фадж!.. Ты ведь умрёшь от голода! — закричала мама. — Ты должен поесть!
— Не буду ягнёнка! Хлопья, — сказал Фадж. — Хочу хлопья!
Мама ринулась за хлопьями.
— Можешь съесть, если хочешь, Питер, — бросила она мне.
Я с аппетитом захрустел рёбрышками. Мама подала Фаджу хлопья с молоком. Но он не отреагировал. Он сидел у меня на коленях и смотрел на меня, задрав голову. Смотрел, как я ем его ягнёнка.
— Ешь свои хлопья! — сказал отец.
— НЕТ! НЕ БУДУ ХЛОПЬЯ! — заорал Фадж.
И тут папа рассердился. Лицо у него стало багровым. Он сказал:
— Фадж, или они в тебе, или ты в них!
«Наконец-то становится весело», — подумал я. Ягнёнок был пальчики оближешь. Я макнул рёбрышко в кетчуп.
Фадж пару минут поковырялся в хлопьях. Потом поднял глаза на отца и говорит:
— НЕ БУДУ, НЕ БУДУ, НЕ БУДУ!
Папа промокнул рот салфеткой, отодвинул стул и встал. Одной рукой он взял плошку с хлопьями, другой Фаджа. И понёс всё это в ванную комнату. Я пошёл следом, грызя косточку. Так-так, любопытно.
Папа поставил братца в ванну и вывалил хлопья с молоком прямо ему на голову. Фадж, разумеется, в крик. Кричать он умеет громко, что и говорить.
Папа кивнул мне: возвращайся на кухню. Через минуту он присоединился к нам. Мы сели доедать. Фадж орал. Мама хотела к нему пойти, но отец велел ей оставаться на месте. Больше Фадж не будет валять дурака за столом, хватит.
По-моему, мама вздохнула с облегчением, когда папа взял дело в свои руки. Хоть раз мой брат получил по заслугам. А уж как я порадовался!
