Октав перевел слова юноши, и впервые за все время на лицах черных людей появилась улыбка. Старший из них сказал что-то, взглянув на юношу.
— Он говорит, — перевел Октав, — что они уплатили тебе свой долг. Они чувствовали, что ты не желал их смерти и радовался их избавлению от расстрела... Вот такого рода долги — это я понимаю, — добавил он с удовлетворением. — Ну, ладно, ложись-ка теперь спать, а я подежурю. Ты заслужил отдых.
Через минуту беззаботный молодой сон сковал утомленные члены юноши. Зулусы улеглись в прежней позе. И только огромный человек с серебряной головой бодрствовал среди ночи. Лицо его было задумчиво и печально. Он достал из кармана книжку и долго записывал что-то карандашом.
На другой день, еще солнце не всходило, путники двинулись дальше. Часа через два песчаная степь кончилась, и дорога пошла вперемежку то лесом, то среди буйных трав. Всякого рода дичи было такое множество, что когда зулусы предложили поохотиться, Питер Мариц тотчас же к ним присоединился.
Тут он впервые оценил, каким звериным чутьем обладали его черные спутники. Словно собаки-ищейки, пробирались они меж кустов, выслеживая добычу. Вдруг один из них тихо и отрывисто свистнул и стрелою кинулся вперед. Второй зулус не отставал от него, и Питеру Марицу пришлось пустить Скакуна галопом, чтобы не остаться позади. Минуту спустя он увидел вдали рога двух антилоп, видневшиеся над высокой травой. Не будь лошади, зулусы, умевшие прятаться в траве и, подобно змеям, подкрадываться ползком, незаметно приблизились бы к животным. Но присутствие Скакуна скоро выдало их, и антилопы стремглав бросились прочь. Они мчались с такой быстротой, что Питер Мариц видел только полоски их спин да штопором завитые рога, мелькавшие над травой, как тень летящей птицы. Погоня предстояла долгая. Делая гигантские прыжки своими стройными ногами, антилопы неслись по степи во весь дух, и первое время расстояние между ними и охотниками даже несколько увеличилось. Тогда, зная нрав своего испытанного Скакуна, Питер Мариц дал ему волю и бросил поводья, держа наготове ружье.
Скакун мчался во весь опор, так что ветер свистел в ушах всадника. Но — поразительная вещь! — зулусы не уступали в быстроте доброму коню. Питер Мариц не раз наблюдал легкость и быстроту бега чернокожих туземцев — кафров, готтентотов, бечуан, намакуда и других, — но подобной сверхчеловеческой быстроты он не встречал дотоле никогда! Там, где трава была невысока и поверхность ровная, Скакун уходил от них вперед. Но они тотчас наверстывали упущенное, как только густая, высокая трава, кусты или какие-нибудь неровности затрудняли бег лошади. Их темные, обнаженные, словно отлитые из стали стройные тела точно летели над землей, не касаясь ее; украшавшие их головы длинные перья голубого журавля реяли над ними султанами, колеблемые ветром; крепко сжатые ассагаи молнией чертили воздух. Не раз охотникам попадались навстречу разные животные, среди них даже и антилопы, только помельче преследуемых, но никто не обращал на них внимания: охотничий азарт разгорался все сильнее и сильнее, да к тому же ясно было, что здесь происходит соревнование между Питером Марицем на Скакуне и зулусами. И все они, точно на крыльях, неудержимо неслись вперед.
Но вот дорога резко ухудшилась. Колючий кустарник пошел гуще и чаще, на шее и груди Скакуна появилась кровь от царапин, огромный кактус распорол блузу на всаднике, и отставшие было зулусы вскоре выровнялись с лошадью. Далее под ногами у охотников появилась болотная трясина, покрытая удивительно красивыми цветами — лилиями, орхидеями, но никто на них и не глядел. У Скакуна из-под копыт так и взлетали комья грязи, а чернокожие легкими, широкими скачками неслись по обе стороны лошади, с изумительной ловкостью перепрыгивая с кочки на кочку. Болото кончилось, но поперек дороги вырос внезапно широкий, шагов в двадцать, ручей. Скакун поплыл, но, в то время как он преодолевал быстрое течение, зулусы уже выскочили на другой берег и быстро взбирались на холм...
Лица их, всегда такие непроницаемые, словно по команде обернулись на мгновение в сторону юноши, и он увидел, что они горят торжеством. Он понял, что проигрывает состязание. За этим холмом следовала неширокая долинка, а за ней снова виднелся холм. Въехав на первый, он с вершины его увидел соперников шагах в двухстах впереди. Между тем антилопы уже изнемогали, и зулусы, подняв ассагаи, с минуты на минуту готовы были их настигнуть...
