Она сильна, здорова и вместе с тем не груба и не вульгарна. Всегда ли те, кто так сильно
боится банальности, способны заметить то, что по-настоящему не банально. Боше мой, люди
так часто ищут высокое под облаками или на дне морском, а оно, оказывается, рядом с нами;
даже я сам иногда поступал так.
l «Женщина не бывает старой» (франц.).
Я рад тому, что сделал, ибо считаю, что ничто на свете не должно мешать мне работать
и лишать меня бодрости. Когда я думаю о К., я все еще повторяю: «Она и никакая другая»; но к
женщинам, осужденным и проклятым попами, душа у меня лежит не со вчерашнего дня – моя
симпатия к ним даже старше, чем моя любовь к К. Часто, когда я бродил по улицам, одинокий,
заброшенный, полубольной, без гроша в кармане, я смотрел им вслед, завидуя мужчинам,
которые могут пойти с ними, и испытывая такое чувство, словно эти несчастные девушки –
мои сестры по положению и жизненному опыту. Как видишь, чувство это у меня – старое и
глубоко укоренившееся. Еще мальчиком я нередко с бесконечной симпатией и уважением
вглядывался в каждое полупоблекшее женское лицо, на котором было, так сказать, написано:
«Жизнь действительно не баловала меня».
Моя любовь к К. – нечто совершенно новое и совершенно иное. Сама того не сознавая,
она сейчас вроде как в тюрьме. Она тоже бедна и не может делать того, что хочет, и, понимаешь
ли, пребывает в состоянии своеобразной покорности судьбе; мне думается, что иезуитство
пасторов и ханжествующих дам действует на нее гораздо сильнее, чем на меня, которого оно
больше не обманет, потому что я увидел его изнанку; она же верит во все это и не вынесет, если
все ее мировоззрение, основанное на идее греха, боге и самоотречении окажется лишенным
смысла.
И боюсь, она никогда не поймет, что бог, быть может, по-настоящему начинается тогда,
когда мы произносим слова, которыми заканчивает у Мультатули свою молитву неверующий:
«О господи, бога нет!» Этот пасторский бог для меня мертв. Но делает ли это меня атеистом?
Священники считают меня таковым – пусть. Но я люблю, а как бы я мог испытывать любовь,
если бы не жил я и не жили другие; а раз мы живем, это уже само по себе чудо. Называй это
богом, или человеческой природой, или чем хочешь, но существует нечто, что я не могу ни
определить, ни уложить в систему, хотя это нечто – чрезвычайно жизненно и реально; оно и
есть мой бог или все равно что бог.
Боже мой, я люблю К., люблю по тысяче причин, но именно потому, что я верю в
любовь и реальность, я не становлюсь столь отвлеченным, каким был раньше, когда держался
тех же понятий о боге и религии, каких, по-видимому, держится сейчас К. Я не отказываюсь от
нее, но тот душевный кризис, который она, вероятно, переживает теперь, минует только со
временем; что ж, наберусь терпения и не озлоблюсь, что бы она ни делала и ни говорила. Пока
она упорствует и держится за старое, я должен работать и сохранять ясность ума для живописи,
рисования, дела. Поэтому я пошел на то, о чем писал выше, – пошел как из потребности в
жизненном тепле, так и по гигиеническим причинам. Рассказываю тебе обо всем этом, чтобы ты
не вообразил опять, будто я пребываю в меланхолии. Напротив, я почти исключительно
поглощен мыслями о красках, акварели, мастерской и пр. и пр. Ах, мальчик мой, если бы мне
только найти подходящую мастерскую!
Письмо получилось очень длинным. Иногда мне хочется, чтобы поскорее прошли три
месяца, отделяющие меня от нового свидания с Мауве. Впрочем, они тоже принесут свою
пользу. Пиши мне время от времени; не будет ли у тебя возможности приехать сюда зимой? И
будь уверен, я не сниму мастерскую, прежде чем не посоветуюсь с Мауве: я обещал прислать
ему план комнаты, и, возможно, он сам приедет и посмотрит ее. Но отцу в это вмешиваться не
надо: он не тот человек, который способен решать вопросы, связанные с искусством. Чем
меньше отец будет знать о моих делах, тем лучше будут наши отношения: я должен быть
свободен и независим во многих вопросах, и это вполне естественное желание.
Меня иногда пробирает дрожь, когда я думаю о К. и вижу, как она хоронит себя в
прошлом, держась за старые, мертвые идеи. В этом есть нечто роковое, ведь с ней ничего не
