[Ему оке]
Станция Арул, 24 октября 1845
В Аллахабаде отправлялся я в один сад смотреть несколько больших мавританских зданий, надгробных памятников Великого Могола Джахангира[143], его супруги, дочери и других. Я снял с них рисунки. В силу обшей привычки у меня за неимением другого экипажа были наняты поденные носильщики, всего 6 человек, которым я платил не более 3 франков: это цена для иностранцев; туземцы платят еще дешевле. Носильщики очень услужливы, знают местность и хорошо понимают не знающих их языка. Они же привели или принесли меня в одно подземелье. В Аллахабаде спускаешься с факелом в черный лабиринт и находишь направо и налево бездну каменных лингамов и статуй полулюдей, полуслонов. Эти лингамы вымазаны маслом, украшены цветами и усыпаны мукой или хлебным зерном. Каков же был мой ужас, когда при мрачном свете факела я увидел, что по лингамам ползают огромные кокроаки (особый род тараканов), привлеченные сюда маслом и жиром!
Бивар, другая станция,
25 октября
Из Аллахабада в Агру переезд мой устроен и заплачен наперед, по обычаю страны. Ночью я еду в паланкине, днем останавливаюсь, чтобы избежать солнечного жара; но эта предосторожность почти уже не нужна, потому что с каждым днем становится все холоднее, и я отложу ее вскоре вовсе, почему и буду продвигаться поспешнее.
Здесь расположен теперь полк английских улан, идущий в Пенджаб[144]: количество слонов, верблюдов, телег, волов, палаток, огней и людей неисчислимо. В одной из палаток, которую ставят рядом с занимаемым мною дак-бунгало, то есть почтовым домом, есть прехорошенькая английская дама; ставят около моего жилища и другие палатки, так что я буду «окружен». Кажется, полк пробудет здесь более одного дня. Что до меня, я выступаю вечером, как делаю всегда.
Агра, 28 октября
Я приехал вчера, как предвидел, в 2 часа утра. Дак-бунгало очень покоен, так что я, хотя и с благодарностью, отказываюсь от приглашений генерал-губернатора, который теперь здесь, и губернатора Агры, весьма любезно предлагающих мне первый — палатку в своем лагере, второй — помещение в своем доме, расположенном среди парка. Однако я препорядочно рискую, потому что, если б приехал еще кто-нибудь, я должен уступить место новоприезжему, по положению. Здесь можно пользоваться станцией не более суток, потому что Агра — одно из самых проезжих мест, а вероятие войны с сикхами порождает большое движение к северу. Потому всякий проезжающий имеет право тебя выгнать; но первое: почтовый дом состоит из двух помещений, совершенно раздельных (правда, есть у меня сосед, занимающий другую половину, но я надеюсь, что он скоро уберется); второе: я крепко надеюсь на связи и на отношения большей части путешественников-англичан, штатских и военных, с жителями Агры, отношения, которые заставят их- скорее пристать у знакомых, нежели на станции.
Наняв кабриолет, я, между прочим, отправился вчера осмотреть дворец Великого Могола; он пуст и огорожен стенами великолепного укрепления — род кремля; в этих воздушных мраморных павильонах я был удивлен, встретив генерал-губернатора с его адъютантами и другими лицами, снимающего дагерротипы, которыми он занимается con amore [ «с любовью»].
Агра в отношении к мавританской архитектуре одна из замечательнейших и, может быть, одна из диковиннейших местностей всего земного шара. Из других мест, виденных мною, к этому подходят только Дели и Каир. Здесь, в Агре, бездна памятников из самого лучшего мрамора; каждый в своем роде, единственный, каждый — самого строгого стиля, украшен сложными деталями, чрезвычайно гармонирующими между собой и нисколько не нарушающими девственной чистоты архитектурных линий. Почва плоска и безобразна, пыли очень много; но там и сям есть очаровательные сады, где кричат попу-, гаи и журчит вода. Кроме того, перед тобой бесплодные равнины, усей, иные палатками, населенные слонами и верблюдами, людьми, стряпающими на воздухе, женщинами, которые носят воду, — все это покрыто пылью, или базары длинные, узкие и набитые народом, окаймленные домами с мавританскими балконами. На этих базарах расположены разные индийские съестные припасы, игрушки, хукка, табак и одежды, блестящие, но грубой работы.
