Милая моя,
Последнее письмо Ваше исполнено и нежности и жестокости. В нем Вы показали доброту сердца, извещая о многих моих подругах, но запрещаете говорить мне с ними, советоваться о чем-либо, требуя повелительно, чтоб я отвечала одной Вам. Право, это тиранство, но я должна повиноваться.
Первый Ваш вопрос — «в каком я обществе» — на это с трудом могу отвечать. Я обращаюсь ежедневно, с людьми высшего круга. У жены польского Министра [32] каждый вечер бывают собрания, куда съезжается множество хороших людей, но к величайшей досаде они занимаются большею частью игрой в карты, впрочем, к игре никого не принуждают. Я всегда удивляюсь, как люди, одаренные высоким умом, предаются этим столь опасным забавам. Не имею нужды говорить, что я здесь только зрительница и наблюдательница человеческих слабостей, как Вы знаете, и как девица Белль привыкла называть меня. Однажды я встретилась с молодою дамою, которой также не нравились карточные игры; она удивлялась этому как и я, oт того ли, что она в этом деле была также неопытна, или от того, что её сердце исполнено нежных чувствований. Она чистосердечна, добра, умна и вежлива; присоедините к этим милым достоинствам осьмнадцатилетнюю весну её жизни и — это будет сестра императорского любимца — Княжна Долгорукая.
Она влюблена в брата германского Посла [33]; он щедро награжден природой, только ему нужно образовать свой ум, чего он, надеюсь, достигнет. Новая знакомка моя, кажется, желала бы вступить в брак вне своего отечества и весьма обходительна с иностранцами. В этом собрании можно быть и не быть, никто Вас не спросит; ужин готов для тех, кто хочет остаться. Я воображаю, что здесь был бы самый лучший круг общества, если бы карты не были известны.
Угадываю Ваш вопрос — Вы хотите знать о русской вере? Не зная здешнего языка, я не могла составить себе о ней основательных понятий и потому скажу немного; вот что я заметила, находясь при крещёние и обручении: в первом случае дитя погружали три раза в сосуд с водою; кум и кума, или крестный отец и мать, имели в руках по восковой свече; по совершении погружения священник (который, между прочим, был сильно пьян)[34] надел на дитя белую рубашку и потом прогонял сатану; велел воспреемникам [35] отрекаться за дитя от него и от дел его; во время сего отречения он и вocпреемники, обратясь к дверям, плевали на землю в знак совершенного отречения и победы над дьяволом.
Обручение совершалось над одною из моих девушек таким образом: жениха представили отцу и матери этой девушки, и когда молодой человек им понравился, то пришли просить на предполагаемый брак моего согласия; получив оное, жених прислал невесте своей в подарок гребенку, румяна и мушек. Когда позволено было им видеться в первый раз, они обменялись кольцами; и таким образом девушка моя сделалась невестою. Со дня обручения девицы, знакомые невесте, посещали её днем и ночью, оплакивая потерю своей подруги; причем пели старинные песни; а по наступлении дня, в который надлежало венчаться, со всех сторон пролиты были реки слез; родственники перенесли её имущество, состоявшее из постели, одеяла, стола и образа её Ангела. Одна из моих девушек, как главная её подруга, допущена была провожать ее, другие подруги не имели этого права. Что же касается до остального, то для удовлетворения Вашего любопытства обращаю Вас к Библии и, не желая мешать Вам в Вашем добром занятии, имею честь пребыть и пр.
