Есть еще одна новость, точнее — новая возможность, и тоже — за океаном. Редактором умирающего журнала «Грани» стал Владимов[12], очень хороший, прямой и мужественный человек. Вот его адрес: Georgij Vladimov, Lubecker strasse 7, D-6236 Eschbom/Taunus 1, West Germany.
Если хотите, сошлитесь на меня, он призывал меня к сотрудничеству, причем довольно активно, а значит, такАя ссылка — уместна. Я бы на Вашем месте (поскольку моя ситуация несколько другая, и не потому, что я лучше, а потому, что я пишу прозу и меня переводят) все же послал бы свою лирику и «Чужого» и вообще — все, что есть — в «22», «Континент», «Время и мы» и в «Грани».
Проблема еще и в другом. Я довольно много разговариваю с разными людьми о Ваших вещах, и выявляется какая-то странная картина, что-то вроде недоразумения, корни которого — в самой природе Вашего творчества. Есть какое-то противоречие, которое Вам явно вредит, и в котором Вы совершенно неповинны. Я сейчас не размахнусь на филологический трактат: «Главное противоречие творчества Сагаловского», но в двух словах — происходит вот что. Ваши вещи по внешнему облику, по костюму, так сказать, абсолютно демократические, вроде бы — для народа, такой еврейский Демьян Бедный, то есть, фразеология, синтаксис и прочая внешняя атрибутика — народные, массовые, но! — оценить Ваши вещи, я уверен, способны только чрезвычайно интеллигентные люди. В результате, народ, условно — Брайтон-Бич, удивляется — почему нет мата и смака, где тетя Хая с китайцами, яйцами и прочими делами, где антисоветские частушки и так далее, а интеллигенция (средняя, нормальная, не такая изысканная, как мы с Вами) смущена внешне народной формой, наличием если не тети Хай, то Рабиновичей, Кацев и некоторых фривольностей.
Есть и второе противоречие. Российские люди (Максимов, Некрасов, Толя Анохин[13]) воспринимают Вас (иногда явно, иногда тайно и даже бессознательно) как жида с жидовской темой, а евреи (мрачные и тупые вроде П.), наверное, считают Вас антисемитом.
Но и это еще не все. Ваши вещи (в большинстве) рассчитаны на эмигрантскую аудиторию, а приличные люди (например, Владимов) возглавляют журналы, сориентированные на Союз, где не знают того материала, на котором построены Ваши истории, то есть, попросту говоря, не знают, что такое фудстемпы[14].
Короче, пишите. Если можете заставить себя — пошлите что-то в журналы. Если нет — издайте через год-два еще одну книжку. Герой Булгакова говорит:
«Никогда слава не придет к человеку, который пишет дурные стихи». Эта фраза имеет и обратную силу. Рано или поздно все состоится. Разве не чудо, что Булгаков и Платонов, выступавшие при жизни в третьих литературных ролях, стали безоговорочными лидерами новой русской прозы? Ведь все нашли и откопали, мельчайшие газетные заметки Платонова вплоть до обработанных им писем в редакцию воронежской газеты за 24-й год.
У меня все нормально. Дня два назад отослал Вам письмецо. Так что в плане дружбы с Вами я опережаю на 1 очко, не говоря про объем.
Обнимаю все Ваше семейство, начиная с незнакомой, но заранее мне симпатичной Вашей матушки.
Ваш С.Д.
5
25 авг. (1984)
Дорогой Наум!
Благодарю Вас за прямоту, «Иная жизнь»[15], действительно, — барахло. Мне давно хотелось выступить против серьезности, написать что-то в жанре философской ахинеи. И задумано все было не так уж худо. Просто я не могу органически действовать вне бытового реализма. Но пытаться буду.
Стишки в прозаическом тексте — очень древний фокус[16]. Западные писатели делают это сто лет. Набоков в 30-е годы закончил стихами «Дар». Стилистически это — курсив, выделение. Все равно, что напечатать абзац зеленой краской. Так что аксеновская «Цапля»[17] — ни при чем. Фокус настолько старый, что принадлежит всем и каждому.
«7 дней»[18] еще живы. Вайнберг[19] продал их (вернее — передал убытки) некоему Липману[20], издающему говенный журнал «Бизнес оп'ортьюнитиз». В этом журнале Липман восхваляет деловые качества некоего Губанова, а Губанов нежно характеризует Липмана. Но и Губанов, и Липман — одно и то же лицо. Я беседовал с ним раза три, и он мне не понравился. Своего двойника Губанова Липман называл в разговоре «май партнер», именно так ставя ударение. И еще он говорил, что журнал должен быть «атрактив»
