Максимов и прочие тоже заверили, что помогут. Очень способствует делу то, что ко мне, как выяснилось, все хорошо относятся. (Не смейтесь.) Видно, есть в моих писаниях какая-то усредненная привлекательность. В субботу иду на деловой обед к Ржевскому и Гулю. Там же будут какие-то археологические люди из первой волны — Елагин, Голлербах… «Старик Елагин нас заметил…» Вероника Штейн заверяет, что они хотят каким-то образом, в гроб сходя, меня благословить. Если бы Вы знали, до какой степени в Нью-Йорке отсутствуют писатели (русские). Самые гениальные — Гарри Табачник, Гиршман и Волин. Крупные своеобразные таланты — Маргулис, Любин и Скачинский. (Маргулис пишет «вообще», через дефис.) Моя репутация на уровне Библии и Корана. Поповский же велик настолько, что многие даже не верят в его существование.
Если Вы пришлете мне «Метаполитику», я быстро напишу рецензию в НРС. Это не будет копия той, в «Русской мысли». Я напишу, как про Уфлянда, что-то вроде эссе. Про Вас. И отчасти — про книжку. Главным образом — про Вашу диссидентскую библиотеку в Ленинграде. А то недобрые люди (Ручкан) считают, что Вы были чересчур осторожны. (Может ли осторожный человек доверить алкоголику и болтуну пуд нелегальщины?) Так и напишу в НРС. Рецензия на Уфлянда набрана. И скоро, вероятно, пойдет. Но все мое проходит со скрипом. Я затеял было напечатать тут «Победителей». Седых говорит: «Читатели не поймут». Я уж не стал рассказывать, что эта байка была напечатана в «Крокодиле» тиражом в 6 000 000.
Обнимаю вас всех. Будьте здоровы. Надеюсь, скоро увидимся. Хочу взглянуть на железный ящик Проффера.
Ваш С.Д.
* * *
Ефимов — Довлатову
3 июня 1979 года
Дорогой Сережа!
Никаких переводов Ваших рассказов — намечаемых или исполненных — здесь не обнаружено. Так что отдавайте все в руки техасского ковбоя-довлатоведа. Судя по всем слухам и историям, Кухарец должен быть пострашнее Кохане. Что касается старой эмиграции, то Марина последние два месяца набирала исполненный Елагиным перевод поэмы «Тело Джона Брауна» — получилось около 400 страниц. Так что, как видите, люди тоже пишут — не гуляют.
Ваш протеже Миша Косман постыдно слинял, как только дошло до дела. Давайте искать другие варианты. Например, я часто вижу объявления в НРС: «Кино на ферме Рова». Что это за ферма (фарма)? Что за люди ею заправляют? Бывает ли там русская публика? Может, предложить владельцам устроить киоск в вестибюле? Мы присылаем им книги, а им только продавать, да грести денежки. Может, с киоском народ станет бойчее и на фильмы ходить. Напишите про это.
«Метаполитику» пришлю не столько ради рецензии, сколько ради того, чтобы снабдить экземплярами всех преданных — то есть хороших — то есть понимающих — читателей. Если же соберетесь писать про нее, хорошо бы в сноске указать адрес Стратконы, а то люди даже не знают, где заказывать. Кстати, получил недавно одобрительную рецензию на нее из Швейцарии от игумена Геннадия (он же Эйкалович). Меня это обрадовало — значит, православных не коробит. Всего доброго Вам,
Ваш И.
* * *
Довлатов — Ефимову
6 июня 1979 года
Дорогой Игорь!
Книжки получил, спасибо. Только я не совсем понимаю. То ли это — мне, как еще 20 %. То ли я их могу загнать и выслать 60 %. И то, и другое сулит некоторые барыши. Данке шен.
О делах:
1. Чек, как я понимаю, дошел.
2. Драгоценность и журналы — тоже. Шарымова с драгоценностью рассталась неохотно. И не потому, что собралась присвоить. Брошка — это повод к общению. Пригласительный билет. Повод к общению с Карлом, с Вами. А получилось, что всего лишь — со мной. Лишил ее заботы на уровне сфер. Ее здесь не любят. И направление антипатии такое: «Чего она всюду лезет?!»
3. Миша Косман отпал. И черт с ним. Тут все хором говорят, что затея с магазином — идиотизм. Что с этого начинал Кухарец («Руссика»). Что многие пытались. Что книги просто украдут. И т. д. Косман — вялый плешивый человек, напугался и отпал. Я же продолжаю считать эту затею реальной. Скептики не учитывают темпа и качества эмиграции. Давайте поступим так. Отложим до выпуска газеты. (О ней чуть позже.) Принцип высылки книг такой. Нужны издания, о которых все слышали, но приобрести в России не могли. То есть условно — Ахматова, Пастернак, Цветаева, Булгаков, Зощенко, Шукшин, Аксенов и т. д. Ваганов, Ремизов, даже Гумилев с Искандером — не товарные книги. Набокова знают. Нас с Бродским (хорошо звучит!) — тоже. Как местных жителей. Принцип ясен…
