2. Ребенок, не умеющий сойтись с товарищами — одинок (см. 1).
3. Ребенок, стоящий выше товарищей — одинок.
Это требует некоторого объяснения. Берется мною ребенок умный, с высоким лбом. В условиях I.1 он развивается довольно значительно, и не столько с умственной стороны, сколько со стороны сердечной.
Онанизм делает человека меланхоликом, мизантропом, эгоистом. Но человек исполнен неразрешимых противоречий. Сладострастные наслаждения есть подобие наслаждений любовных. В нем вырабатывается чувство изящного. В то же время чувство любви, нежности, хотя все это скрыто под личиной холодности и апатичности. Онанист испорчен нравственно лишь тогда, когда он имеет столкновение с грубыми, развратными товарищами и сходится с ними. Если он одинок, чувство прекрасного заставляет его презирать их. В юности он еще может возродиться, если что-нибудь разбудит и разовьет в его душе прекрасные чувства.
>2-е утро. 29 июня 1881 года. Относительно способности развивать свои нравственные убеждения онанист стоит весьма высоко, если он умен. Он сознает свое падение, сознает всю грязь своей жизни, и чем грязнее его жизнь, тем чище противоречащий ей идеал. Но этого мало. Привыкнувший смело и откровенно смотреть на себя, сознавая и свое хорошее и дурное, он привыкает также прямо и свободно глядеть в глаза каждой истине. Робкий в личных отношениях, застенчивый в обществе, он смел наедине с собою и в своих логических построениях. Беспрестанно воображение его работает над картинами любви. Если он презирает свой разврат и гнусные удовольствия, которые так близки к этому разврату, то он стремится облагородить свои развратные мечты. Он убеждается, что его разврат не был бы преступен, если бы не грозил его здоровью. Под влиянием кое-каких прочитанных книг, увлекаемый своею смелою и честною мыслью, он идет далеко и разрушает основания нравственности в своем сердце. Она заменяется разумом, и он обвиняет себя уже с другой точки зрения. Начинается борьба между разумом и плотью, как раньше между условным и естественным.
4. Если он и ниже своих товарищей — он опять одинок. Он выше их некоторыми умственными качествами. Но ниже по некоторым нравственным чертам. Интересны его безнравственные поступки. Он знает их низость; он даже доводами разума доказывает их неблагоразумие. Но он совершает иногда подлости, хотя это стоит ему большой борьбы с самим собою. Он даже старается оправдать себя в этих подлостях и в этих стараниях доходит до некоторых положений, которые, очень может быть, и действительно верны. Ниже товарищей вследствие физических последствий он. И это главное. Слабость тела и робость заставляют его терпеть постоянно нападения и насмешки, на которые он не может ответить. Его бьют, над ним смеются. Он ожесточается, озлобляется, постоянно страдает. Но долгий гнев не в его натуре и скоро переходит в грусть, сознание своей отчужденности от товарищей. Это же развивает в нем болезненное самолюбие, необыкновенную раздражительность и чрезвычайную чуткость к наносим<ым> ему оскорблениям. Замечается и другое характерное явление. Проявления характера, воли невозможны. Но эта раздражительность сильна в нем, постоянно заставляет его вспыхивать гневом именно тогда, когда проявления его не особенно опасны. В опасных случаях он старается сдержаться. Вообще гнев в нем не бывает долог и силен, и он стремится к примирению.
>3-е утро. 1 июля 1881.
5. Одинок — но не один. Ребенок одинок в нравственном отношении. У него нет товарищей, и товарищеские связи его весьма непрочны. У него нет друзей, и те, кого он за друзей принимает, оставляют его без всякого сожаления. Но чаще он сам к ним охладевает. В семье у него нет никаких симпатий глубоких и искренних. Мать и сын не понимают друг друга, и, при неблагоприятных условиях, это непонимание переходит чуть не во вражду. Он сожалеет мать, но не в силах помочь ей. Она любит сына, но не в силах руководить им и дать ему надежную опору. Старые люди для него противны своею отсталостью. У молодых — свои интересы, и на ребенка они почти не обращают внимания. А когда они им займутся, он чувствует себя их игрушкой. Конечно, в раннем детстве это не так заметно, но потом тем больше горьких мучений доставит ему это сознание. В трудные минуты своей короткой жизни он остается без нравственной поддержки. Станет ли он в затруднительное положение дома — на него обрушиваются, как на преступника. Школа не менее сурова и деспотична, а товарищи — сей возраст жалости не знает. Но возможность оставаться одному и работать, избавясь от присутствия нравственно чужих людей, ему почти не удается. Ему приходится сидеть вместе с большими, с ними готовить уроки, с ними заниматься. Один он только на прогулках, где обыкновенно мечтает. Одной мечте остается простор. Но этот полет фантазии не вредит ему. Чтение романов научило его кое-чему. Он знает жизнь не так, как обыкновенно мальчики его лет, и конечные выводы его размышлений чаще верны. Оттого и мыслительная деятельность его приходит к парадоксам и гиперболам. Но эта мечтательность, мешающая мыслить, и недостаток времени для работы на себя и для себя вредно действуют на него, развивают лень и препятствуют его развитию.
