Он уже решил позвонить в садомазохистский клуб, когда зазвенел дверной колокольчик. Прежде чем открыть, Кавасима включил обогреватель. В номере должно быть достаточно тепло, чтобы ей было комфортно после раздевания. Он снял и положил в карман перчатки и взял в правую руку носовой платок.
* * *
«Кажется, вечность прошла с тех пор, как я в последний раз побывала в большом отеле вроде этого», — думала Тиаки Санада, бросая взгляд на скопление небоскребов в Западном Синдзуки. Садомазохистские отели с заляпанными свечным воском полами убивали всякую романтику. Для сегодняшнего клиента, человека приличного, по словам менеджера, она надела мини-юбку от Дзюнко Симада, черные чулки, бежевую кашемировую кофточку и тщательно потрудилась над своим макияжем. Чтобы не опоздать, она без двадцати шесть поймала такси напротив своего дома перед Син-Окубо. Пробки несколько задержали ее, но за пять минут до срока она стояла в дверях отеля. У входа толпились люди, ожидая такси, и, к счастью, швейцар был занят ими и не заметил ее. Тиаки всегда нервировало, когда ей перегораживал дорогу верзила с бляшкой и заявлял: «Добро пожаловать в такой-то и такой-то отель, могу я помочь вам донести сумку?»
Она вынула батарейки из вибратора, все ее игрушки были в непрозрачных полиэтиленовых пакетах — на случай, если кому-то вздумается заглянуть к ней в сумочку. Все равно есть что-то неприятное в том, как смотрит на тебя швейцар.
Фойе было переполнено народом, только что появившимся после свадебной церемонии. Они были одеты в парадные костюмы, платья и кимоно и держали в руках подарочные свертки. Их голоса так гулко вибрировали, отражаясь от стен и потолка, что Тиаки не слышала собственных шагов. Она направилась к телефонному автомату, чтобы позвонить в фирму: если клиент в первый раз пользуется их услугами, как сказал менеджер, он может быть обескуражен, вздумай она звонить в фирму прямо при нем. «Я в номере у этого господина» — это звучит так холодно, так официально…
Все четыре телефона-автомата были заняты. Подойдя к ним, она открыла косметичку и достала телефонную карту — ту, что с изображением зайчика. Топчась в нерешительности на небольшом расстоянии от автоматов, она никак не могла предугадать, какой из них освободится первым, когда заметила, что мужчина у второго слева автомата внимательно ее разглядывает. Ему было под сорок, а может, и немного за сорок, в плаще, и он окидывал ее взглядом с головы до пят, противно ухмыляясь. Но едва она успела заметить это, как вдруг он начал вопить, да так громко, что окружающие вздрогнули и начали оборачиваться.
— Заткнись и не рыпайся, сука! — заорал он и швырнул трубку, будто хотел ее разбить.
Тиаки застыла, ошарашенная внезапным переходом от кривой усмешки к яростному гневу, от которого лицо наливается кровью. Когда этот человек повернулся на пятках и прошел мимо нее, она напрягла каждый мускул своего тела, чтобы не завопить. Тиаки не заметила, что телефонная карта выскользнула у нее из рук, а когда этот человек нагнулся, чтобы поднять ее, она повернулась и бросилась наутек, вся дрожа от испуга.
«Это не кто-то из тех, кого я знаю, я его никогда не встречала, беспокоиться не о чем», — говорила она себе, подавляя искушение убежать отсюда прочь. Куда идти? Она больше не помнила, что это за отель и зачем она здесь. Сделав двадцать один шаг, Тиаки остановилась и оглянулась. Она была окружена людьми в парадных костюмах и платьях, и ей пришлось встать на цыпочки, чтобы поискать взглядом мужчину в плаще. Нигде его не обнаружив, она отдышалась и направилась на поиски туалета. Ей необходимо было побыть наедине с собой где-нибудь, где ее колотящееся сердце сможет успокоиться.
В туалете она зашла в кабинку и села, не снимая пальто, на сиденье унитаза. Она сама не понимала, что случилось. Снова и снова напоминала себе, что не знакома с мужчиной в плаще, никогда его не видела раньше. Но его взрыв что-то разбудил в ней, что-то находящееся в самом дальнем уголке ее памяти. Это как если бы все обрывки дремлющих воспоминаний, погребенные в разных частях ее тела, одновременно восстали к жизни.
