Может, моя стихия отбирать. А не отдают — убивать.
— Но ведь и пирата могут убить.
— Могут. Но когда он живёт — он живёт.
— Неизвестно, о чем думает пират, когда он остаётся один.
Гарик подошёл к телефону и набрал номер.
— Скажи моей жене, что я у тебя, — торопливо зашептал он и протянул мне трубку. Для того, чтобы её взять, я должен был подняться с кресла.
— Я не могу встать, — сказал я.
Гарик не стал спрашивать: «Почему?» Он поднёс телефон, насколько хватило шнура, и поставил его возле меня на пол.
— Гарик у меня, — сказал я, не поздоровавшись.
— Скажи, что я скоро вернусь, — прошептал Гарик.
— Он скоро вернётся, — повторил я.
Жена Гарика прислушивалась, как бы определяя процент правды в моем голосе.
Гарик взял у меня трубку и повторил жене все то же самое. Привычка врать и выкручиваться превратилась у него в безусловный рефлекс. Так же как у меня — ждать. И когда Гарик говорил правду, то вроде тоже врал. Он положил трубку и вздохнул с облегчением, будто удачно проскочил сквозь опасность.
— Ну ладно, я пойду, — задумчиво предположил он и действительно ушёл.
Я с трудом добрался до постели и лёг прямо в пальто. Боль во мне росла, набирала силу, и грозила сделаться непереносимой.
Я стал искать позу, чтобы приспособиться к боли. Потом лёг на пол и принялся кататься.
Сколько прошло времени, я не помню. Но вдруг в какую-то минуту мне стало все все равно. Я понял, что умираю. Но и это мне тоже было все равно.
Человек не может смириться с мыслью о смерти, и поэтому мудрая природа опускает на него безразличие. Как самозащиту.
В литературе я читал, что перед смертью человек мысленным взором обегает свою жизнь. Я её позабыл. Мне казалось, будто я плыву в океане на узком деревянном плоту. Мой плот чуть покачивается на волнах. Его все дальше относит от берега.
Я открыл глаза и увидел посреди комнаты Киру. Я не удивился, как она здесь возникла. Мне было все равно. Но я не хотел, чтобы она видела, как я умираю. Собаки, кстати, тоже предпочитают делать это без свидетелей.
Я усилием воли сосредоточил в себе память. Я как бы привстал с плота. Спросил:
— Как ты вошла?
— Не заперто было, — ответила Кира. — А ты почему на полу?
— Умираю, — сказал я отчуждённо, будто речь шла о ком-то постороннем.
— А я замуж выхожу, — сообщила Кира и села возле меня на пол. — Ты рад?
— Да.
— Или нет?
Я устал неимоверно, мне хотелось снова опуститься на свой плот. Но я сосредоточился и сказал:
— Я рад за тебя. Ты молодец.
— Это ты молодец. Ты возвёл меня в ранг королевы, и я сама стала иначе к себе относиться. А ведь другие относятся к человеку так, как он сам к себе относится. Правда?
Я закрыл глаза, и мой плот стал съезжать с волны, как с горы. Он все съезжал и съезжал… Но что-то держало меня, будто за волосы. Вопрос Киры. Она что-то спрашивала, и я не мог выпасть из времени, пока не отвечу на её вопрос.
— Поэтому я и не работаю, — проговорила Кира откуда-то издалека. — Королевы ведь не работают?
— Не работают, — повторил я последние услышанные слова.
— Или что-то делают? — усомнилась Кира.
— Что-то делают, — повторил я.
Кира могла разозлиться и сказать, что разговаривает сама с собой, но мне было все равно.
— Что с тобой? — заметила Кира.
— Умираю…
— Да брось ты…
— Налей мне в ванну горячую воду, — попросил я, чтобы отослать её от себя.
Она побежала в ванную и запела. Я слышал плеск воды и её голос.
Потом она вошла и спросила:
— Тебе как лучше, чтобы я ушла или осталась?
Мне хотелось, чтобы она ушла, но сказать это было невежливо.
— Как хочешь…
— Тогда я пойду.
Кира хлопнула дверью и побежала вниз по лестнице. Я лежал и какое-то время слышал её шаги. Слабая тень сожаления качнулась во мне, оттягивая меня от равнодушия.
Я закрыл глаза. Меня снова потянуло в глубину океана, но я снова не мог в него погрузиться. Мне опять что-то мешало. Телефон. Он звонил беспрестанно, как будто испортился контакт.
Я" протянул руку, нащупал телефон и взял трубку Я поднёс её к уху и услышал голос Тамары. Мы жили в одном подъезде, и Тамарин голос звучал так громко, как будто она стояла здесь же и кричала мне в ухо. Она кричала, чтобы я повёз её завтра по всем фирменным магазинам: «Ванда», «Власта», «Лейпциг» и «Ядран».
