Легкая зыбь покачивала лодку лавочника, с ленивым шуршанием перекатывалась в ней галька.
Подул ветерок, жаркий, словно струя горячего воздуха из носика кофейника, и парус натянулся в мягкое, трепещущее полукружье.
— Пошла! — радостно закричал Эрик, увидев, как у штевня[10] ласково забурлила вода и когда первые брызги редким дождем окатили его. Георг вторил ему тихим счастливым смехом.
Они вышли на середину небольшого городского фьорда, берега которого с кудрявыми дубовыми рощами, густо поросшие камышом, были усеяны белыми домиками и красными сарайчиками. Большая красивая бабочка упрямо следовала за ними, то и дело садясь на парус, как на цветок.
Над городской церковью висело причудливое белое облако, от которого они уплывали все дальше и дальше.
Журчание воды становилось все веселее, шкот резал Фабиану руку, и ему пришлось привязать его к уключине.
Сейчас они находились уже в проливе большого фьорда. Крытая цинком башенка на доме бургомистра скрылась из виду. Облако стало разрастаться, сделалось серым и косматым, как старик.
Георг показал пальцем туда, где один большой фьорд переходил в другой, и торжественно пробормотал:
— Смотрите! Там берега вовсе не видно.
Каждый, у кого в жилах течет хоть капля моряцкой крови, знает, какие просторы для фантазии открывает далекая синяя линия горизонта. Мальчики притихли, мечтательно глядя туда, где подернутая легкой дымкой полоска прибрежных лесов таяла на солнце и пропадала. Неожиданно до их слуха донесся неясный далекий гул, словно кто-то перекатил большие камни с вершины горы. Красивая белая бабочка сразу исчезла. Вода потемнела, и носовую часть лодки обдавало шипящими брызгами.
Эрик передвинулся ближе к корме, Фабиан восторженно ругался, а Георг, крепко ухватившись руками за скамью, восклицал от полноты чувств: «Вот это да! Вот это ход!» Ветер странствий свистел у его висков. Он огляделся. За кормой все было серым. Но впереди светило солнце. Вперед! Вперед!
Внезапно огненный зигзаг прочертил небо и мощный удар сотряс холмы. Вслед за первыми крупными каплями хлынул дождь — его косые струи лихо забарабанили по скамьям, а по щекам, казалось, заструились теплые слезы. Море словно закипело под напором дождя, и большие белые пузыри заплясали по его поверхности. Воздух постепенно становился холоднее, повеяло свежестью.
— Поплыли дальше, дождь скоро пройдет!
Черные клубящиеся облака низко нависли над горизонтом, стало совсем темно. Только молнии время от времени освещали небосвод да раскатистые, тяжелые удары раскалывали воздух.
Эрик тесно прижался к Георгу и испуганно молчал, Фабиан отчаянно ругался, а Георг барабанил по скамье и приветствовал каждую вспышку восторженными криками:
— Здорово! Совсем близко ударило! Я успел сосчитать лишь до пяти! Поглядела бы на это наша Зануда!
Они были уже на середине большого фьорда.
Неожиданно гром стих, налетевший ветер, резкий, сильный, порывистый, поднял волны. Лодчонку лавочника стрелой понесло по белым гребням, и булыжники на дне ее беспокойно заворочались.
— Только бы нам успеть к обеду, слышишь, Георг! — жалобно пропищал Эрик.
Георг всмотрелся в море. Земля была далеко-далеко, вся в серой мгле. Георг не смог разглядеть, где пролив поворачивал к городскому фьорду, и пробормотал негромко:
— Да, пора поворачивать.
— К чертям! — хрипло выругался Фабиан, но все же повернул руль.
Лодчонка резко накренилась, зачерпнула воды, и пришлось повернуть руль обратно.
— Вот видишь! — закричал Фабиан, укоризненно глядя на Георга.
Георг приподнялся, чтобы выровнять камни на дне лодки, но лодка сильно вильнула, и он чуть было не упал за борт.
— Здорово все же она идет! — воскликнул он с наигранной веселостью и сделал вторую попытку, которая на этот раз удалась.
Но волны становились все выше и выше. Вода начала захлестывать корму. Георг ползком добрался до Фабиана.
— Надо все-таки попытаться повернуть назад, а то мы ни за что не поспеем домой к обеду.
Фабиан послушался. Лодка накренилась так сильно, что несколько камней выкатилось за борт и через штевень перемахнула огромная волна. К счастью, шкот
