Народ фьери делился на семь кланов, которые редко когда не воевали между собой. Особо враждовали кланы Серебряной Росы и Стрекозы. Татуировка на шее умершей говорила об ее принадлежности к Росе. Что-то происходило. И не понимавшего, откуда же дует ветер, эльфа это начинало неприятно пугать. Он невольно взглянул на подарок неизвестной, камень переливался в лучах солнца, будто заговорщик, подмигивал своему владельцу.
Герхард все еще рассматривал тело хе’ердака, и Флозерин направился к нему.
– Хватит рассматривать эту падаль, Герхард. У меня для тебя есть сногсшибательная новость.
Но гном задумчиво покачал головой:
– Наши мудрецы говорят, что когда–то хе’ердаки и мы состояли в родстве. Но, потом что-то произошло, и дороги наших народов разошлись. Их дорога привела их прямиком во Тьму. Вот смотри, – гном протянул небольшую стальную пластину, на которой были выгравированы письмена гномов.
– Я не силен в твоем языке, Герхард. Что это?
– Это – Дзанг’ган. Пластинка с именем владельца для прохода во внутренние районы Подгорного Королевства. Кусочек прошлого. Ими не пользуются уже больше тысячи лет. Ты обратил внимание на материал?
– Обычная сталь…
– «Обычная», – передразнил его гном. – Это не железо, это – камень. Мазурин. Стальной цветок, по–настоящему. Больше он не встретится…
– Тогда эта вещь бесценна.
– Тут ты совершенно прав. Она – бесценна. В Залах Памяти хранится всего одиннадцать таких пластинок, ибо редко кому удавалось победить хе’ердака, вот так, в прямом столкновении…
Флозерин, лишь пожал плечами.
– Кончай возиться с хе’ердаком. Пойдем, я расскажу тебе еще более увлекательную историю.
Поведав обо всем происшедшем гному, эльф с облегчением вздохнул. Все-таки зрелище растерзанной фьери глубоко задело его, хотя он и старался не подавать виду.
– Только не говори никому, что это фьери. Они думают, что она человеческий ребенок.
– Будь по-твоему. Что думаешь делать дальше?
– Пойдем, поговорим с капитаном. Нужно быстрее высаживаться на берег. Море становиться слишком опасным местом.
Оказавшись перед дверью капитанской каюты, Флозерин негромко постучал и тут же был послан ко всем морским чертям и их бабушкам, с перечислением всех родственников до седьмого колена. И все–таки он постучал еще раз.
– Ну, заходите, – раздавшийся голос не сулили ничего хорошего стучавшему. Приоткрыв дверь каюты, Флозерин увидел капитана в одной нижней рубашке и бриджах. В руке у нее блестел кинжал.
– Ну?! – раненым тигром взревела она.
– У нас неприятности, – короткое вступление, и весь рассказ занял около десяти минут. Эльфийка мотнула головой, указывая гостям на стулья.
– Что предлагаешь, родственничек?
– Нам нужно побыстрее допросить пленных и скорее высаживаться на остров. Иначе мы можем опоздать.
– Разумно. Ждите меня на палубе и… позовите Рубио.
– Как скажете, несравненная…
– Убирайся вместе со своим придворным этикетом, эльф, – рявкнула она, вскакивая, но Флозерин с улыбкой на лице уже покидал каюту.
– Не надо ее задирать каждый раз, Фло, – произнес гном в коридоре, потирая лысину, – Предпочитаю иметь дело с обычной женщиной, а не с тем, во что она превращается каждый раз, когда ты решаешь пошутить.
– Ты не поверишь, но я даже не собирался ее задирать. Я был естественен.
Гном лишь сокрушенно покачал головой, разглядывая свой кулачище, без лишних слов давая понять, как он собирается им воспользоваться.
– Все-все, уже исправляюсь.
Герхард подтолкнул его в спину, и они вышли на палубу. Спустя некоторое время на палубе появилась капитан. Отдав распоряжения рулевому и сигнальщику, она подошла к боцману.
– Я понял, – пророкотал здоровяк Рубио. Его свисток пронзительно засвистел, отдавая приказ, и матросы тут же полезли на мачты разворачивать паруса. К этому времени крюки были вытащены, и оба корабля мирно покачивались на волнах. Оставленная на «Поцелуе» команда уже заперла где-то пленных и теперь пыталась заставить поврежденный корабль добраться до берега. Но с разбитым штурвалом и рулем сделать это было невозможно, о чем они и просигналили в ответ. Пришлось «Развратнице» брать корабль на буксир, чтобы подогнать его ближе к берегу, иначе первая же волна пустила бы его на дно.
