– Загадки – не забава! – возмутился Пинтель. – Как загадка, так какой-нибудь бедолага находит свою смерть и только в последнюю минуту понимает: нет, я не должен был слушать сирен, я не должен был красть горшок с золотом, но уже слишком поздно, и он умирает ужасной, безвременной и нелепой смертью. Помяни мое слово, скоро этими бедолагами станем мы с тобой!
Распаляясь, Пинтель говорил все громче и громче. Уилл в конце концов услышал его и встревожился. Ужасная и нелепая смерть не входила в его планы.
Взглянув на вытянувшееся лицо Уилла, Барбосса расхохотался.
– Не волнуйтесь, мистер Тернер. Мы найдем дорогу. Главная трудность не в том, чтобы добраться до Обители Мертвых, а в том, чтобы вернуться!
Уилл не почувствовал облегчения.
Позже, тем же вечером, Элизабет снова стояла на палубе. Льды остались далеко позади. В темной, гладкой как зеркало воде отражались звезды. Девушка перегнулась через перила, пристально глядя на воду, словно искала там ответы на мучительные вопросы. Найдут ли они Джека в царстве мертвых? Можно ли как-то вернуть его в этот мир? И... простит ли он ее за то, что обрекла его на смерть?
Джек Воробей был пиратом до мозга костей, думала Элизабет. Он понимал, что для достижения цели часто приходится использовать недостойные средства. Он знал, что она приковала его к мачте, чтобы спасти всех остальных... Казалось, он даже гордился ее пиратской хваткой. Но это вовсе не означает, что он жаждал смерти. Он наверняка винит ее, и неизвестно, как он ее встретит.
Кто-то вышел на темную палубу, и Элизабет, еще не увидев, сразу почувствовала, что это Уилл. Уилл подошел и встал рядом с ней, тоже опершись о поручни. Он полностью погрузился в собственные мысли и словно не замечал ее. Ей вдруг показалось, что она его почти совсем не знает. Нет, она все еще любила его, но не могла поделиться с ним своими чувствами, не могла рассказать о том, что виновата в смерти Джека и как страдает из-за этого...
Уилл повернулся к ней, будто хотел что-то сказать, но промолчал и снова отвернулся. Он так больше и не посмотрел в ее сторону, и Элизабет тихонько отошла.
Уилл, погруженный в свои мысли, невидящими глазами смотрел на усыпанную звездами водную гладь.
Вдруг его внимание привлек странный шум. Уилл насторожился и прислушался. Похоже на далекий грохот.
– Барбосса! – крикнул Уилл, оборачиваясь. – Ты слышишь?
Барбосса, стоявший за штурвалом, приложил ладонь к уху и ухмыльнулся.
– Да, эти воды я знаю. Все правильно. Мы заблудились.
– Заблудились? – встревоженно воскликнула Элизабет.
– Несомненно. Чтобы найти место, которое найти невозможно, надо заблудиться. – Барбосса подмигнул. – А не то любой бы прознал, где это находится, верно?
Уилл заметил, что судно поворачивается само по себе. Тот грохот его притягивает! Однако Барбосса выглядит скорее довольным, чем озабоченным.
Уилл решил, что пора будить команду.
– По местам! – завопил он. – Свистать всех наверх! По местам!
Пока пираты выбегали на палубу, Уилл взобрался на мачту, надеясь получше разглядеть, что их ждет. Грохот воды становился все громче и громче, а корабль явно набирал скорость.
С высоты Уилл разглядел впереди полосу водяной пены, протянувшуюся во весь горизонт – на многие мили в обе стороны. Обойти преграду не представлялось возможным; надо было поворачивать назад. Но не слишком ли поздно? Корабль мчался к белой полосе все быстрее и быстрее.
– Право руля! – заорал Уилл во всю глотку. – Руль на борт! Набрать скорость!
Пираты бросились выполнять приказы, однако Барбосса шагнул вперед и заорал еще громче, еще увереннее:
– Отставить! Полный вперед! – Барбосса схватился за штурвал, но Уилл оттолкнул капитана и изо всех сил завертел штурвал. «Хай Пэн» начал поворачивать... но слишком медленно. Невозможно было бороться с течением, тянувшим его к краю.
Элизабет с ужасом поняла, что впереди водопад. Водопад, срывающийся с края мира прямо в небытие.
На палубу поднялась Тиа Далма – островок безмятежности среди мечущихся в панике пиратов. Она бросила на бочку крабьи клешни и склонилась над ними, бормоча магическое заклинание:
