Ванна помахала пальцем перед лицом девочки.
– Плохая еда, – упрекнула Лауру вампирша. – Плохая, нехорошая еда.
Лаура показала Ванне язык.
– Плохое поведение нередко улучшает вкус бульона: он получается более наваристым, – заметил Керли, выпуская когти на левой руке.
Лаура успела втянуть язык обратно в рот за долю секунды до того момента, когда острые, как бритва, когти Керли просвистели в миллиметре от ее губ.
– Я предпочитаю работать с темпераментной едой, у нее кровь горячее. – Осмотрев свои ногти, Керли убедился в том, что они остались чистыми, пожал плечами и продолжал: – Я всегда говорю своим клиентам, когда они отправляются за покупками: «Чем темпераментнее еда, тем вкуснее угощение».
– Отлично сказано! – С этими словами Ванна перекинула Лауру через плечо и плотно обхватила руками ноги девочки. – Эта десертная баловница отправится в холодную. Моя личная кладовка всегда прекрасно служила для обучения будущей еды хорошим манерам.
Лаура продолжала отчаянно трепыхаться и вопить, однако Ванна, не обращая на ее усилия особого внимания, вышла из подземелья вслед за Керли. Гораций Истон попытался помешать ей унести свою дочь, но одного движения мизинца Ванны хватило для того, чтобы он, несколько раз перевернувшись в воздухе, распростерся на полу, корчась от боли.
– Пока вам не о чем беспокоиться, мистер Истон, – проговорила Ванна, одной рукой поднимая Лауру высоко над головой. – Я всегда приберегаю деликатесы напоследок.
Лаура быстро пожалела о том, что предприняла попытку освободиться. Если и подземелье не показалось девочке слишком уютным, то «личная кладовка» Ванны повергла девочку в отчаяние. Сырая, холодная и увитая паутиной, она источала почти невыносимое зловоние: так пахнет обувь, долго пролежавшая в болоте.
– Вы не можете оставить меня здесь! – воскликнула Лаура после того, как Ванна швырнула ее на громоздившуюся в углу кипу пустых мешков. Девочка тут же закашлялась от поднявшейся пыли. Вдобавок ко всему она почувствовала, как огромный мохнатый паук, попав ей за воротник, пополз вниз по ее спине.
– Но ведь это лучшая комната в моем замке! – с усмешкой возразила Ванна. – Я обставила ее сама, по своему вкусу.
– Выпустите меня отсюда! – потребовала Лаура, рванувшись по направлению к двери. Ванна возникла перед ней, загородив путь.
– Ты останешься здесь, пока не настанет время тебя приготовить.
– Не-е-еееееет! Я не согла-а-аааааасна! – простонала Лаура.
– И никаких фокусов, моя карамелька, иначе…
– Иначе что-о-ооооо?
Прежде чем ответить. Ванна облизала губы, просунув язык между клыками.
– Иначе я попрошу Керли изготовить из тебя кровяной кетчуп «Лаура» прямо сейчас, маленькая шалунья.
Лаура прекратила вопить, и Ванна покинула кладовку, заперев за собой дверь.
– А теперь приступим к делу. Какие костюмы вы предусмотрели? – спросила Ванна у Керли, который, проплывая в воздухе взад-вперед по кухне, излагал свой сценарий проведения приема. – Вы собираетесь подать наших пленников на подстилке из крапивы? Может быть, присобачить им на шею воротники из кактусов? Ваши воротники всегда смотрелись великолепно, особенно на синих сюртуках.
Керли славился своим умением одевать еду. Благодаря этому она принимала такой пикантный вид, что даже самым уравновешенным вампирам приходилось делать над собой неимоверные усилия, чтобы удержаться от преждевременных поползновений.
– Может быть, придумаем что-нибудь новенькое? – улыбнулся Керли. – Не устроить ли нам прием в пижамах?
– Вы предлагаете, чтобы еда была одета в пижамы? Очень интересная мысль. Это мне нравится! – Ванна захлопала в ладоши. – Это звучит так расслабляюще!
– Неплохо было бы одеть в пижамы всех участников торжества, – захихикал Керли. – Включая гостей.
Ванна вспомнила о прорехе в своем спальном фланелевом капюшоне и отвергла эту идею.
– Пижамы подойдут для еды, – решила она. – Но что касается гостей, то я уже всем написала, что они должны явиться в черных плащах с капюшонами.
– Очень хорошо. – Керли, прекрасно владевший собой, ничем не выдал своего разочарования. – Теперь поговорим о закусках, возбуждающих аппетит. Гмм… Давайте поразмыслим. Так-так – кажется, я придумал. – Он поднял указательный палец. – Как насчет свежего птичьего помета и навоза?
