Пионер, 1949 № 06 - страница 7
Рис. А. Пластова
«…Гей, добрый человек!» - закричал ему ямщик. «Скажи, не знаешь ли где дорога?» «Дорога-то здесь; я стою на твердой полосе, отвечал дорожный, да что толку?»
…На белом коне ехал человек в красном кафтане с обнаженной саблею в руке: это был сам
Пугачев.
«Капитанская дочка»
Рис. Н. Ильина
Подруга дней моих суровых,
Голубка дряхлая моя,
Одна в глуши лесов сосновых
Давно, давно ты ждешь меня.
Ты под окном своей светлицы
Горюешь, будто на часах,
И медлят поминутно спицы
В твоих наморщенных руках.
Глядишь в забытые вороты
На черный, отдаленный путь:
Тоска, предчувствия, заботы
Теснят твою всечасно грудь…
Я сам не рад болтливости своей,
Но детских лет люблю воспоминанье.
Ах! умолчу ль о мамушке моей,
О прелести таинственных ночей,
Когда в чепце, в старинном одеянье,
Она, духов молитвой уклоня,
С усердием перекрестит меня
И шопотом рассказывать мне станет
О мертвецах, о подвигах Бовы…
От ужаса не шелохнусь бывало,
Едва дыша, прижмусь под одеяло,
Не чувствуя ни ног, ни головы.
Зимний вечер
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя,
То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То, как путник запоздалый,
К нам в окошко застучит.
Наша ветхая лачужка
И печальна и темна. -
Что же ты, моя старушка,
Приумолкла у окна?
Или бури завываньем
Ты, мой друг, утомлена»
Или дремлешь под жужжаньем
Своего веретена?
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя, где же кружка?
Сердцу будет веселей.
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила;
Спой мне песню, как девица
За водой поутру шла.
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя.
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей.
Пушкин очень любил свою няню, Арину Родионовну. С ней были связаны у него самые тёплые воспоминания. Она пленяла его своими чудесными сказками в детстве, она скрашивала его одиночество во время ссылки в Михайловское.
В долгие зимние вечера Арина Родионовна рассказывала Александру Сергеевичу сказки, пела песни.
«Слушаю сказки моей няни, оригинала няни Татьяны; она - единственная моя подруга, и с нею только мне не скучно…» - писал Пушкин брату из Михайловского.
Пушкин перенёс в свои произведения многие образы из няниных сказок. Он всегда с большой теплотой вспоминал Арину Родионовну, посвящал ей стихи. Некоторые из этих стихотворений здесь напечатаны.
Из новых иллюстраций к Пушкину
Дубровский приблизил лучину, сено вспыхнуло, пламя взвилось - и осветило весь двор.
- Ахти, - жалобно закричала Егоровна, - Владимир Андреевич, что ты делаешь.
- Молчи, - сказал Дубровский. - Ну, дети,
прощайте, иду, куда бог поведет; будьте счастливы с новым вашим господином.
- Отец наш, кормилец, - отвечали люди, - умрем, не оставим тебя, идем с тобою.
Лошади были поданы…
«Дубровский»
ПУШКИН И ЦАРСКАЯ ЦЕНЗУРА
Б. Шатилов
Если вы посмотрите сочинения Пушкина, изданные в прошлом столетии, то вы не найдёте в них многих стихотворений - и как раз тех, которые сейчас печатаются во всех хрестоматиях и заучиваются наизусть. Вы не найдёте ни «Вольности», ни «Деревни», ни «К Чаадаеву», ни «Кинжала», ни послания к декабристам «В Сибирь».
В других же произведениях Пушкина вы найдёте пропуски, ряды точек вместо стихов, а в третьих - такие переделки и искажения, которые разрушают самое главное - политическую направленность этих произведений.
Неполнота изданий, пропуски и искажения, конечно, меняли весь характер творчества Пушкина, и долгие годы русский народ знал Пушкина не таким, каким мы знаем его теперь. Царская цензура усердно трудилась над тем, чтобы извратить образ «непокорного» поэта, чтобы скрыть от народа то, за что мы больше всего сейчас ценим Пушкина и чем больше всего гордился сам Пушкин.
«Что в мой жестокий век восславил я свободу…»
Вот чем гордился Пушкин, вот что считал он своей главной заслугой, своим главным подвигом, достойным бессмертной славы; и именно те произведения, в которых он славил свободу, восставал против жестокой тирании царей и рабства крепостных крестьян, долгие годы оставались под запретом царской цензуры.
