Прогрессирующее ослабление Центральных держав позволило польскому Регентскому совету начать дистанцирование от оккупационных властей. 12 октября 1918 года совет издал декрет о переходе в его ведение Польского вермахта. Но на практике это произошло лишь после сложения 20 октября Безелером своих полномочий командующего этим формированием. 27 октября появился декрет о начале формирования национальных вооруженных сил на основании временного закона о всеобщей воинской повинности. С этого момента развернулась практическая деятельность по созданию руководящих органов и организационной структуры польской армии (военного министерства, Генерального штаба, военных округов и т. д.).
28 октября венское правительство обратилось к Антанте с просьбой о перемирии. Это был конец империи Габсбургов, которая стала стремительно разрушаться. Не остались в стороне и поляки. В тот же день, 28 октября, в Кракове была создана Польская ликвидационная комиссия, объявившая о возвращении польских земель Австро-Венгрии в состав польского государства. Спустя два дня Краков, а затем и другие районы Малой Польши (Западной Галиции) уже полностью контролировались поляками. Столь же быстро распадался оккупационный режим в австрийской оккупационной зоне бывшего Царства Польского. Поскольку поляки из австро-венгерской армии, формально переподчиненные Регентскому совету в Варшаве, были полностью деморализованы и стремились как можно скорее оказаться дома, единственной организованной вооруженной силой в этом регионе оставалась ПВО. Ее члены участвовали в разоружении австро-венгерской армии, захватывали военные казармы и склады. Это была эффектная и при этом совершенно безопасная акция, поскольку никто не оказывал им сопротивления.
Рыдз-Смиглы, в начале ноября подчинившийся Регентскому совету, был назначен командующим всеми польскими воинскими частями в австрийской оккупационной зоне. Это облегчило так называемый «люблинский переворот» в ночь с 6 на 7 ноября 1918 года. В Люблине левыми пропилсудчиковскими партиями было создано Народное правительство во главе с галицийским социалистом Игнацием Дашиньским, многие годы тесно сотрудничавшим с Пилсудским. Оно провозгласило достаточно радикальную программу политических и социальных преобразований в возрождающейся Польше, что сразу же оттолкнуло от него умеренные и правые партии. Это правительство не было признано ни Краковом, ни Варшавой, все еще контролировавшейся немцами. Вполне реальной становилась опасность того, что еще не конституировавшееся государство окажется ввергнутым в глубокий конфликт, а может быть, и гражданскую войну. А это могло негативно повлиять на подход к польскому вопросу западных держав, победоносно завершавших мировую войну и готовившихся к перекройке политической карты Восточно-Европейского региона и Балкан.
Революция в Германии оказала деморализующее воздействие на моральное состояние немецких войск и оккупационной администрации в Варшавском генерал-губернаторстве. К тому же здесь сильны были позиции лагеря пилсудчиков, в том числе и Польской военной организации. У люблинского правительства появилась реальная возможность распространить свою власть и на этот регион. 10 ноября в Варшаву из Люблина были направлены эмиссары, которые должны были передать приказ Рыдз-Смиглы о мобилизации ПВО и начале активных действий против оккупантов.
Именно в этот день в Варшаву в семь часов утра прибыл специальный поезд из Берлина, главным пассажиром единственного вагона которого был Пилсудский. Немцы хранили в секрете не только время, но и сам факт возвращения на родину своего строптивого узника. Поэтому на Венском вокзале его встречали не толпы сторонников, как потом гласила легенда, а всего несколько человек: член Регентского совета князь Здислав Любомирский, узнавший о приезде накануне ночью, а также главный комендант ПВО немецкой зоны оккупации Адам Коц, семья Присторов и еще несколько человек. Так, без лишней помпезности, начинался новый этап в жизни Пилсудского, наполненный важными для него и Польши событиями.
