― Значит, ты наплел этим бандюгам о мифических сокровищах и теперь пытаешься уверить меня, что сделал это ради нас с дедом? Ты что ж не понимаешь, что первое, что они сделают, если, конечно, поверили в твою сказку, так это припрутся к нам за дополнительной информацией? Да ты просто перевел стрелки с себя на нас!
― Все, хватит орать. Мне пора, пока!
Брат положил трубку, а я задумалась. Олег, конечно, отъявленный врун и авантюрист. Но, если принять во внимание его патологическое любопытство и вечную потребность в деньгах, то вполне можно поверить, что он шарил в недрах дедовского стола. История звучит не очень правдоподобно, но... В общем, надо звонить деду. К счастью, сделать это можно было не откладывая, он страдал бессонницей и ложился спать далеко заполночь. Я быстро набрала знакомый с детства номер и тут же услышала:
― Вас слушают, говорите.
― Дедуль, это я.
Я пересказала ему наш разговор с Олегом, он выслушал и, как это ни странно, не удивился. Значит, брат не врал и что-то там в недрах стола он все же обнаружил. Еще раз напомнив деду об осторожности, я пообещала приехать завтра во второй половине дня и положила трубку. Все, длинный день, наконец, закончился, можно было отправляться спать!
На следующий день я, как и обещала, в два часа приехала к деду. С удовлетворением отметила, что он не спешил, по своему обыкновению, не глядя открывать дверь. Дед привычно чмокнул меня в лоб, а я спросила:
― Как у тебя тут? Все спокойно?
― Конечно! ― удивился он.
― Никто не приходил?
― Приходили, два молодых человека спортивной наружности. Разыскивали Олега.
― Ты, что, им открывал? ― испугалась я.
― Нет, конечно, разговаривал с ними через дверь. Ната, ты зря беспокоишься, я не так беспомощен, как ты думаешь, а на крайний случай у меня в столе еще с военных лет лежит пистолет.
Услыхав такое, я тихонько ойкнула. Пистолета нам только не хватало!
Дед тяжело опустился в кресло возле письменного стола и горько вдохнул:
― Значит, Олег рылся в моем столе. Ну что ж, этого следовало ожидать. Иди сюда, я тебе покажу кое-что.
Дед, кряхтя наклонился, и стал шарить в недрах необъятной тумбочки стола. Что-то тихонько щелкнуло, и узкая планка у ее основания, до этого казавшаяся закрепленной намертво, вдруг откинулась, открыв потайной ящик.
― Как ты это сделал? ― ахнула я.
― В дальнем правом углу есть кнопка, она маленькая, найти ее можно только на ощупь. Я думаю, Олег обнаружил ее совершенно случайно. Нажмешь, и дверца откроется.
Дед запустил руку в глубину ящика, и на стол легла толстая тетрадь в потертом переплете и металлическая шкатулка размером с пачку сигарет.
― Вещи моей матери, ― сказал он, пододвигая все это богатство ко мне. ― Полагаю, тебе следует ознакомиться.
Первым делом я взяла в руки шкатулку из светлого металла, возможно серебра, потемневшую от времени и покрытую замысловатым рисунком. На крышке были изображены львы, стоящие на задних лапах и поддерживающие корону, а под ней располагались затейливо переплетённые буквы «А» и «Г». Внутри лежала та самая печатка, о которой говорил Олег.
― Она принадлежала моему деду, Александру Головину. Он погиб в первую мировую войну и других его вещей в нашей семье не сохранилось.
Я кивнула, осторожно положила шкатулку на стол и потянулась к тетради в потертом переплете.
― А это дневник моей матери, который она вела, будучи совсем юной женщиной.
Пожелтевшие хрупкие листы были исписаны изящным, слегка вытянутым почерком. Чернила давно выцвели, и некоторые слова читались с трудом. Открыла наугад тетрадь и в глаза бросилась дата: «12 января 1918г». Глаза побежали по тексту, выхватывая отдельные фразы и целые куски.
_______________________________________________________
«В округе очень неспокойно. До города всего несколько верст, а проехать их теперь ― целая проблема. На дорогах бесчинствуют дезертиры и мародеры. Тетя Нина волнуется, что от Феликса уже месяц нет известий. Утешаю ее тем, что с Кавказа почта идет долго. От Макса и от Николеньки писем нет еще дольше. Maman молчит и я, соответственно, тоже.
Сегодня утром тетя Нина приказала подать лошадей. Истомленная неизвестностью, решила отправиться в город, навестить знакомых и послушать, что говорят. Вернулась поздно вечером, встревоженная и переполненная всяческими слухами. Рассказывает, что в городе на всех углах митинги, где призывают жечь усадьбы и разгонять земство. Среди ораторов много вооруженных солдат, они прямо требуют бить буржуазию и упрекают рабочих, что те слишком мирно настроены и попусту теряют время. Солдаты грозятся навести в городе порядок...»