— Какие прекрасно глупые слова у этой песни, — думали они. — Ни одного слова нельзя понять!
Но еще более портняжек потрясли необыкновенно чистые и звонкие, как хрусталь, звуки, которые лились из горлышка дрозденка. Едва заканчивалась одна песенка, как портняжки просили Пико спеть еще. С каждой новой песней их сердца навсегда покидали червячки зависти и злобы, а когда село солнышко и в наступивших сумерках портняжки увидели голубые лучи, которые так и брызгали из горлышка Пико, восхищению их не было конца. Но вот Пико спел последнюю песенку, и… О, чудо! Публика наградила его самыми настоящими аплодисментами! А затем случилась еще одна невероятная вещь. Портняжки вдруг обнаружили, что стали очень вежливыми и доброжелательными.
— Поздравляю, — говорили они с удовольствием друг другу. — Вам посчастливилось побывать на чудесном концерте. Позвольте пожать вашу лапку.
— И я присоединяюсь к вашим поздравлениям и поздравляю вас.
Впервые портняжки радовались чужому успеху. Это было так необычно и прекрасно, что никто не хотел расходиться. А Пико, глядя на веселье портняжек, с благодарностью вспоминал слова ромашки — счастлив тот, кому удастся хотя бы одного дрозда сделать добрым. Тут-то и случилось неслыханное. На площадку, где стоял Пико, прихрамывая, поднялся знакомый старичок, сам Генерал Портняжных Дел. Под крылышком он держал перевязанный лентами пакет. Он попросил тишины, что было немедленно исполнено, и сказал:
— Сегодня уважаемый Пико подарил нам незабываемые минуты наслаждения чудными звуками своего голоса. В знак нашей благодарности, позвольте мне от вашего имени преподнести хрустальному горлышку мою последнюю модель платья. Уверяю вас, оно разойдется по швам ровно на четыреста лоскутков, когда его наденет наш маленький маэстро, и будет памятью для него об этом первом его концерте.
Настоящей овацией встретили портняжки слова своего Генерала. У многих выступили на глазах слезы. Как это приятно, оказывается, отблагодарить кого-то за его мастерство.
«Милые мои портняжки, — думал Пико, он не хотел обидеть отказом растроганных собственным великодушием дроздов и принял подарок. — Вот вы и стали добрыми, но по-прежнему глупы и не знаете, что это лишь часть колдовства Рыжелиса ушла из ваших домов. Что ни говори, а подлинная красота чувств доступна только умному дрозду».
Так закончился концерт Пико на улице Злых Наперстков. Пико хотел тут же рассказать ромашке обо всем и еще раз поклониться ей за совет, но когда вошел в свой дворик, уже была ночь и ромашка спала. Она узнала о его триумфе только утром. Но не успели Пико и ромашка как следует пошептаться, в залитый солнцем дворик хлынули просители. Каждая улица, узнав о вчерашнем концерте Пико, направила к нему своих гонцов. Все хотели услышать пение Хрустального Горлышка — так с легкой руки Генерала Портняжных Дел стали называть жители Врунглупии дрозденка Пико.
Больше всех горячился длинный, похожий на свои изделия, сапожник с улицы Завистливых Сапог.
— Мы, сапожники, лучше всех умеем завидовать! — кричал он на весь двор, перекрывая голоса других гонцов. — И наши сапожки лучше всех стучат о мостовую, когда мы завидуем! Тут любой скажет!
— А мы, хоть и не сапожники, а всего-навсего пожарники, — гудел на него красный от гнева и кругленький, как воздушный шарик, пожарник с улицы Дырявых Шлангов, — но усы у нас куда как длиннее ваших сапог. Когда Хрустальное Горлышко нам попоет, мы ими от зависти всю улицу выметем! Так что стучите своими чоботами после нас!
— Как бы не так! А может после нас! — вворачивал в спор тонкий голосок тщедушный и бледный от бессонниц аптекарь с улицы Босых Таблеток и показывал всем пузырек с черепом и скрещенными костями. — Половина аптекарей готова выпить от зависти яд, как только услышат первую песню Хрустального Горлышка, а вторая половина аптекарей умрет после последней. Уж если аптекари завидуют, то завидуют буквально до смерти!
— Ну хорошо, хорошо! Передайте, что я обязательно побываю у всех! — успокоил спорщиков Пико и отправился на улицу Босых Таблеток, потому что ставший совсем белым аптекарь, услышав голос дрозденка, решил, что тот уже начал петь, и едва не опрокинул в себя содержимое пузырька прямо во дворике.
