Она отчетливо сознавала разницу между ними в тот день в Валенсии, но надеялась, что Цезарь получил столько же удовольствия, сколько и она. Однако Сорча проснулась одна. Все, что произошло потом, доказывало, что он не был удовлетворен ее усилиями.
– Модистка спросила меня, потребуются ли пеньюар и ночная рубашка. Я сказал «да». – Цезарь пожал плечами. – Но я не предполагал, что ты воспримешь это как приказ.
Сорча нахмурилась:
– Не заставляй меня почувствовать себя юной девственницей.
– Только не говори, что ты была девственницей в тот день.
– Нет. Конечно нет. Я…
– Не желаю это слышать, – перебил он ее, махнув рукой.
– Ты о чем?
– Не желаю слышать, сколько у тебя было любовников. Тема закрыта.
Она моргнула.
– Ты не хочешь знать, сколько у меня было любовников? А у тебя было.
– Замолчи, – с нажимом произнес Цезарь. – Теперь мы женаты.
– В самом деле? – В ее сердце затеплилась надежда. – Мистер Разнообразие готов воздерживаться от секса шесть недель, а потом ограничивать свои потребности мною до конца жизни?
У Цезаря был такой вид, словно он собирался что-то сказать, но передумал. После длительной паузы он спросил:
– А у тебя из-за этого проблемы?
– Нет, – ответила Сорча, однако ее голос дрогнул.
Она мечтала именно об этом, но сомневалась в верности Цезаря.
Он сузил глаза.
– Неубедительно. Ты не собираешься ограничиться только мной, Сорча?
Она стиснула зубы, выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза:
– Я сомневаюсь, что смогу удержать тебя.
– Что заставляет тебя так думать?
– Ты ушел.
– Что ты имеешь в виду?
– После того как мы занимались любовью в тот день, ты ушел. Ты не разбудил меня. Ты оставил сообщение, что встречаешься с женщиной, на которой, как предполагалось, ты женишься. Если верить Дайеге, ты сказал ей, что тебе стыдно за то, что ты переспал со мной. Я предполагаю, что ты не получил удовольствия и постарался сбежать от меня как можно скорее. – Ее глаза стали влажными. Черт! Сорча отвернулась к окну. – Забудь. Ты прав. Давай не будем об этом говорить.
– Сорча, я не помню…
– Это не означает, что ты не бросил меня, – твердо сказала она, ударив кулаком по бедру. – Можешь ненавидеть меня за то, что я скрывала от тебя беременность, но в тот день ты заставил меня почувствовать.
Нет! Лучше промолчать.
Схватив фланелевые брюки и рубашку, она направилась в ванную.
– Сорча! – Голос Цезаря был подобен удару хлыста. Она остановилась. – Посмотри на меня.
Она стояла спиной к нему. Он ждал.
– Что? – спросила молодая женщина.
– Я не спал с Дайегой.
Означает ли это?.. Сорча повернулась и испытующе взглянула на него:
– В самом деле? – Она засунула пижаму под мышку и снова скрестила руки. – Ты сказал мне в тот день, что не собираешься ее обманывать.
– Я не обманывал, – простонал Цезарь. – Я не был ни с кем.
– После меня? – Пол был прочный, однако он почему-то задрожал у нее под ногами.
– После тебя.
Сорче захотелось рассмеяться от радости. Рука ее взметнулась ко рту.
Цезарь подхватил пеньюар.
– Я предпочел бы, чтобы ты надела это.
Цезарь проснулся после брачной ночи изможденный, однако вымотался он из-за того, что постоянно приходилось укачивать ребенка.
Сорча делала все с присущими ей быстротой и эффективностью, хотя должна была бы так же вымотаться, как и он.
Цезарь мысленно пнул себя за то, что не дает ей времени прийти в себя, но он торопился вернуться в Испанию. На это время был запланирован его медовый месяц с Дайегой, и отец должен был заменить его на работе. Однако теперь герцог отказался помочь ему. Впрочем, Цезарь и не хотел его помощи.
Все равно, это был его медовый месяц, и он был так разочарован и раздосадован, что едва мог говорить. Три долгих года Цезарь игнорировал влечение к Сорче. Проснувшись рядом с ней, глядя на ее спину и попку, он ощутил прилив страсти. Ступни Сорчи лежали на его ногах, а волосы щекотали его подбородок.
Она замерзла, пока кормила ночью Энрике, и Цезарь прижал ее к себе, чтобы согреть, поэтому он разгорячился не только от тепла, но и от желания.
Сорча сказала прошлым вечером, что он бросил ее после того, как занимался с ней любовью… Он не верил, что между ними все было восхитительно, но возненавидел себя за то, что поколебал ее веру в себя. Женщины – существа уязвимые и чувствительные. Цезарь никогда ни от кого не скрывал, что его не интересуют серьезные отношения, но тем не менее старался подарить своим любовницам ощущение того, что они желанны. Трудно представить, чтобы он так жестоко обошелся с Сорчей.
