– Деньги мне не нужны.
– Твоя рабочая нагрузка уменьшится. Дайега возьмет на себя все хлопоты по дому, вплоть до вызова уборщиков. Назови настоящую причину, по которой мы ведем этот разговор.
Сорча умела держать паузу, придавая вес своим словам. Она научилась этому у мастера, который сидел напротив нее.
– Ты серьезно? – спросил он после долгого напряженного молчания. – Ты хочешь уволиться, потому что я обручаюсь? Мы с ней не поженимся до следующего года.
– Я останусь, пока ты не подберешь новую сотрудницу. Я ее всему обучу. В конце концов, если хочешь, я могу поработать до свадьбы.
– Это неприемлемо. Ты обещала мне пять лет. – Цезарь бросил на нее сердитый взгляд. – Ты не представляешь, как мне хочется уволить тебя прямо сейчас.
Сорча взяла свой бокал и откинулась на спинку дивана. Она гордилась тем, что на нее можно положиться, и ненавидела кого-либо подводить. Если бы Цезарь любил Дайегу… Нет, это было бы еще хуже. Она уволилась бы гораздо раньше.
– Почему ты считаешь, что я буду просить тебя лгать ей? – поинтересовался Цезарь.
Сорча приободрилась. Иногда она позволяла себе верить, что они друзья, особенно когда он спрашивал, что она думает по тому или иному поводу.
– Меня поражает, – осторожно начала она, – как ты меняешься рядом с ней. Я видела тебя с разными женщинами, Цезарь. – Если честно, Сорча терпеть не могла его подруг. Черт, но она и до встречи с ним знала, что он плейбой! – У меня было свое мнение о них, но мне всегда казалось, что они тебе нравятся, что ты испытываешь к ним искреннее влечение. Когда же ты видишь сеньориту Фуэнтес, у тебя на лице появляется такое выражение, словно перед тобой стоит налоговый инспектор.
– Я не лгу и налоговым инспекторам, – сказал Цезарь, глядя в сторону. – Люди говорят, что меня тяжело понять, знаешь ли.
– Верно. Но я изучила тебя.
– Неужели? – Он снова взглянул на Сорчу, и ее сердце почему-то пропустило удар.
– Мне нравится так думать, – уклончиво ответила она.
– Тогда ты знаешь, на ком и почему я должен жениться. Тебе известно что-нибудь о промышленном шпионаже?
– Да.
Она прочитала все, что смогла найти об этом, в Интернете. Дело в суде слушалось несколько лет, однако украденную интеллектуальную собственность уже было не вернуть.
– Это была целиком моя вина. Я использовал деньги отца, поставив на то, что мой проект окупит затраты с процентами. Проект был украден, инвестиции пропали, а счета адвокатов были ужасающими. Да, постепенно мы вернули часть того, что нам принадлежало, но далеко не все. Мы могли бы обанкротиться, если бы нас не профинансировала семья Дайеги. Они помогли нам, потому что между нашими семьями существовала договоренность об объединении сил в случае необходимости.
Сорча не могла вспомнить, чтобы Цезарь когда-либо прямо говорил о шпионаже. Он ограничивался тем, что упоминал название своей первой компании, той, которая, по его словам, «была потеряна».
– Если я вовсю пользовался своей свободой и наслаждался женщинами, – продолжал он, – то только потому, что всегда знал, что этому придет конец. Я не планирую обманывать ее, Сорча. Тебе не придется лгать.
Она улыбнулась:
– Мое заявление об уходе по-прежнему остается в силе.
– Потому что ты думаешь, что она помешает тебе спокойно работать. – Цезарь покачал головой. – Если бы это был брак по любви – может быть, но наш брак – деловая сделка. Она знает, что главным для меня является работа. Это моя жизнь.
Это утверждение поразило ее. Сорча получала удовлетворение от работы, но оно многократно усиливалось оттого, что она помогала людям, которых любила. Ее жизнью была семья. «И Цезарь», – добавила она про себя.
– Мой отец женился из практических соображений, – призналась она, помолчав немного. Ее душа все еще страдала из-за того, что произошло после его смерти. Он не только подвел их финансово, но и заставил испытать унижение. – Ему требовались деньги, чтобы сохранить родовое поместье. Затем он влюбился в мою мать.
Цезарь был потрясен.
– Я не знал.
– Что я незаконнорожденная? Плод запретной любви? Я не рекламирую это. Я рассказала тебе об этом, чтобы ты понял: на той дороге, которую ты выбрал, есть много выбоин.
