— Шо, шо…. Літаючий об’єкт якийсь…
— Який?
— Та хе-зе… Явно ж не наш, бо від Дебальцевого пре… «Кукурузник» наче….
— Ко́рпа! То шо ж робити?!
— Не сци, салага! Лєнту тримай!
— ??? Й-яку лєнту, Льоха?
— Кулеметну лєнту, блядь, тримай, шоб не перекосило… Щас папа його буде учить посадці…
Петренко осторожно положил на бруствер дорогой и ценный прибор, задрал ствол в небо и, на лету переквалифицировавшись из пехотинца в зенитчика, дал по силуэту длинную неприцельную очередь.
Тяжелые пули, рассекая теплый ночной воздух, взмыли в небо разъяренным пчелиным роем. Большая часть в цель не попала и, потеряв скорость, безопасными кусочками металла упала на землю. Но пять или шесть зашли. Впились в самолетное брюхо, прошили тонкий дюраль и понеслись вовнутрь, сокрушая все на своем пути.
* * *
Куб процессора, стоящий рядом с Шульгой вдруг подпрыгнул и ударился в борт. Одновременно с процессором подкинуло и дрыхнущего Шамана. Через секунду самолет ощутимо швырнуло вбок.
Шульга сидел, поэтому удержался на месте, а вот Ласка с Евреем, задевая химоборудование, полетели по салону, словно пассажиры в фильмах про поезд, у которого кто-то дернул стоп-кран.
Через пару секунд «кукурузник» выровнялся, однако в стрекотании мотора появились перебои и какие-то еще очень нехорошие нотки.
— Что там, Иван?
— Блядь! Похоже обстрел!
— Ласка!
— Цела!
Ласка уже поднялась на ноги, а Еврей и Шаман остались лежать на полу.
— Еврей! … Еврей!!!
Шульга рванул в темноту салона.
— Фонарь при тебе?
— Да!
— Включай!
Парнишка лежал вниз лицом. На пояснице росло и набухало темное кровяное пятно. Шамана развернуло пулей, попавшей в плечо, он уже пришел в себя и попытался сесть.
Все члены группы имели хорошую медицинскую подготовку. Ласка, схватив аптечку, кинулась к Еврею, Шульга подскочил к Шаману.
— Как?
— Лучше бывало.
— Ага, сквозное. Если только это — жить будешь. Ща перевяжемся…
Шаман закряхтел, поднимая руку.
— Командир!
— Что там, Ласка?
— Проникающее, наискось через брюшную полость. Скорее всего в позвоночник. Он без сознания. Дышит, но еле-еле.
— Опасно?
— Да пиздец. Внутреннее кровотечение. Без операции при самом благоприятном прогнозе через час летальный исход.
— Что можно сделать?
— Только посадки ждать.
— Принял. Посмотри что там груз …
— Ну, бля … Целый и живой. Ни царапинки. Сопит, как слон после бани!
— Иван! Сколько нам до Чугуева, если на максимальной?
— До хухуева, командир! Маслопровод пробит. Система навигации навернулась. Мы слепые, больше десяти минут в воздухе не продержимся. На аварийную щас пойдем…
Мозг Шульги заработал не хуже уничтоженного процессора. Он восстановил в памяти карту, маршрут. Аварийная посадка в поле или на дорогу? Никак не подходит. Нет еще в украинских селах дежурных скорых с опытными врачами. Он мысленно провел линию от Дебальцево до Чугуева. Вариант был только один.
— Радиомолчание отменяю! Иван, врубай респондер, выходи на диспетчеров. Опиши ситуацию, предупреди чтоб встречали. И сообщи, что на борту тяжелый, чтобы сразу реанимобиль подогнали.
— Так куда заходим?
— Блядь, непонятно? На Краматорск!
Пятница 28 июля 22:03, аэродром «Краматорск»
Самолет, замедляясь, бежал по взлетке.
— Успели! — крикнул в отсек Иван. — Масло вытекло, еще пару минут и движку гаплык.
Оставив раненых на попечение Ласки, Шульга перешел в кабину.
— Видишь, дальняя стоянка освещена? Туда и рули.
— Понял, командир. Ну, теперь ты банкуй …
Вроде и дома, а расслабляться рано. Приземление на одной из главных военных баз сил антитеррористической операции, там где их очень, мягко говоря, не ждали, могло закончиться чем угодно. Свои-то, конечно, примчатся так быстро, как только смогут, а по дороге кому положено позвонят. Но это еще когда будет…
Телефон, старая и тяжелая, как кирпич, «Сигма», все время пролежавший пассивным грузом с извлеченным аккумулятором, загрузился, потребовав сначала пароль для расшифровки карт памяти, а затем два пин кода на симки. Единственный номер, который он имеет права использовать в сложившейся ситуации, в памяти телефона отсутствует. Но Шульга знает его наизусть.
«Абонент тимчасово недоступний, або знаходиться поза зоною…»
