Михаил Васильевич навел справки и, к своему удовольствию, убедился, что в издании «Словаря» участвуют Валериан Майков и Роман Штрандман. Оба учились в Петербургском университете. И если окончить университет Роман Штрандман не сумел по обстоятельствам семейным, то, во всяком случае, был другом Валериана Майкова. А с Валерианом Петрашевского познакомил его брат — Аполлон.
Михаил Васильевич держал экзамен вместе с Аполлоном и даже интересовался его поэтическими начинаниями. Но Майков-поэт не импонировал Петрашевскому.
Михаил Васильевич считал, что существуют «три рода поэзии: поэзия мысли, чувства и слова». Он «часто встречал последнюю, реже вторую в соединении с последней и весьма редко первую с двумя последними в стройном гармоническом сочетании». Майков, по мнению Петрашевского, был мастером поэзии слова. Ни чувств, ни мысли он в стихотворениях Майкова не обнаружил.
Штабс-капитан, предпринимая издание «Словаря», преследовал прежде всего коммерческие, а не просветительные цели. Он не мог привлечь к участию в «Словаре» видных ученых, так как последние потребовали бы слишком большое вознаграждение. И когда перед капитаном-предпринимателем предстал кандидат юридического факультета, да еще с рекомендацией Валериана Майкова, то Кирилов был несказанно обрадован.
Конечно, издатель целиком полагается на просвещенность молодых людей, но…
Петрашевский успокоил капитана. Он человек состоятельный, и гонорар, который будет ему причитаться за статьи, уважаемый Николай Сергеевич (установит сам.
Господи, штабс-капитан и не мог мечтать о лучшем.
Словник Валериан Майков уже составил, но взял себе далеко не все слова, равно как и Штрандман.
Петрашевский внимательно вчитывался в словник. Да, Майков хочет авторствовать в большинстве статей, связанных с вопросами философии и эстетики. «Анализ и синтез», «Авторитет», «Идеализм», «Журнал», «Критика», «Ландшафтная живопись», «Лаокоон», «Лирика», «Лирическая поэзия», «Литература», «Материализм», «Ода». На долю Штрандмана пришлись: «Естественное состояние», «Анархия», «Дагерротип», «Химия», «Администрация».
Большинство статей мировоззренческих уже распределено. И поэтому Петрашевскому ничего не остается, как написать о словах, на которые не нашлось авторов. Может быть, Кирилов не будет возражать, если Михаил Васильевич — конечно, без всякого дополнительного вознаграждения — возьмет на себя и редактирование?
Николай Сергеевич только собирался сделать такое предложение.
Валериан Майков был не удовлетворен своей работой над «Словарем». Во-первых, даже не успев еще столкнуться с цензурой, он заранее угадывал ее возражения и заранее старался их обойти. При этом приходилось смазывать критику социального устройства общества, где царит неравенство, где люди трудятся не по призванию, а лишь для того, чтобы добыть кусок хлеба, и не знают «блаженного пользования жизнью». А в черновиках все звучало так остро, так обличительно.
Во-вторых, Валериан не был в восторге от того, что Кирилов передоверил редактирование словаря Петрашевскому. Хотя Майков и не даст новому редактору «калечить» свои статьи, но ведь не он один их пишет. Такие, как Кропотов, протестовать не будут. Да и сам Петрашевский выступает как автор. А его-то уже никто не станет редактировать. Значит, в «Словаре» появится разностильность и разномыслие.
Майков едва помнит Михаила Васильевича по университету, но знает со слов брата, что человек он беспокойный, приверженец новейших социалистических систем, к которым Майков относится со скептицизмом.
Первый выпуск «Карманного словаря» вышел в свет в апреле 1845 года. 176 страниц петитом в два столбца. Всего 1 424 слова от буквы «А» до «Map».
«Словарь» буквально обрывается на полуслове.
Майков так и не позволил Петрашевскому пройтись редакторским пером по своим статьям. Они благополучно миновали цензуру, но получились бледные и в большей своей части ограничивались краткой справкой о слове. Там же, где необходимы были философские или эстетические комментарии, Майков выступил как глашатай агностицизма, проповедник пассивного, созерцательного отношения к искусству, к действительности. О пропагандистском боевом задоре и говорить не приходится!
