— Ты спишь, Михаил? Львов полусидит в подушках.
— Я знаю, тебе тоже пришло в голову, что минуло уже десять лет…
Петрашевский не отвечает.
Прошло еще с полчаса, и снова Львов привстал на кровати.
Он вряд ли нуждался в слушателях, тем более в таком, как Петрашевский, ведь Михаилу Васильевичу известны все обстоятельства той «ошибки». Но он больше не мог молчать:
— Бенедиктов, мой сожитель, встретил меня словами: «Сегодня ночью ошибочно вместо вас взят капитан Львов, Петр Семенович». Он советовал мне надеть мундир и ехать прямо к генералу Ростовцеву, рассказать об ошибке и тем смягчить наказание. А я, дурак, не послушал доброго совета. И ждал. А чего ждал? Наверное, мессии в лице какого-либо доброжелателя или богатого дядюшки. И он явился, явился в то же утро с полуторатысячами рублей в кармане и советом убраться как можно скорее из Петербурга, а затем и из России. Я его поцеловал и отказался. И снова ошибка — нужно было уезжать, бежать, бежать…
Сильный стук в дверь прервал Львова на полуслове.
— Спите?..
Петрашевский никак не найдет очки, чтобы разглядеть незваного посетителя. Да и знаком ли он с ним?
— Неклюдов не уехал, а стрелялся!.. Говорят, убит или уже. отходит!..
— Ну и дурак! — У Львова это вырвалось непроизвольно.
Дверь захлопнулась.
Иркутск бурлил, как бурлит Ангара, когда солнце сбрасывает с нее ледяные оковы.
Сторож казенной палаты Пежемский, живущий в караульном доме при винных магазинах, видел пролетку, четырех господ недалеко от заимки Кукуева и слышал выстрел. Да, да, пистолетный выстрел, и причем один.
И караульный солдат Файнберг, стоявший в будке у вишюго подвала, тоже слышал выстрел. Один, один! Вот только он не может определить, из ружья был сделан выстрел или из пистолета.
Но кто же эти четверо?
— Двое — Беклемишев и Неклюдов.
Лекарь Кашин подсказал, что секундантом Беклемишева был Анненков, а Неклюдова — Молчанов.
Молчанов?
Его знали, как собутыльника Беклемишева. Надворный советник, он был в милости у Муравьева. Что же заставило Молчанова стать секундантом Неклюдова? Его навязали жертве.
А где были власти?
Власти были на колокольне!
Да, да, иркутский полицмейстер Сухотин — цепная собака и комнатный пес графа Муравьева, — оказался на колокольне Успенского собора.
Полицмейстер уверяет, и это уже известно всему городу, что-де он «желал предупредить» дуэль, о которой знал «по слухам», заехал утром, 16 апреля, на Большую улицу, надеясь застать дома проживавшего там Беклемишева, да не застал. Поскакал по дороге до собора, но там дорога разветвляется…
Вот он и взобрался на колокольню, чтобы оглядеться, нет ли где поблизости «лошадей или экипажей».
— Врет полицмейстер. Он следил с колокольни за тем, чтобы какой-либо случайный прохожий не помешал убийству!
— Убийству?..
Это слово было произнесено в Иркутске утром же 16 апреля, после того, как стало известно, что смертельно раненный Неклюдов скончался, так и не приходя в сознание.
Убийство! Умышленное! И только для декорации обставленное атрибутами дуэли.
Но где доказательства, факты?
Молчанов и Анненков, за ними Гурьев и многие другие «благородные» честью свидетельствуют, что это была дуэль.
Дуэль?
А выстрел один?
Молчанов уверяет, что их было два, но они раздались одновременно, даже столкнулись два дымовых облака.
Но разве можно верить Молчанову?
Анненков проговорился, что когда заряжали пистолеты, Беклемишев заметил соскочивший пистон. Потом пистолеты якобы опять перезарядили, Молчанов смешал их за спиной…
Перезарядили ли?
Зловеще! Зловеще! Трое на одного, и у этого одного мог оказаться в руках пистолет без пистона. Тогда действительно достаточно выстрела и сделанного по всем правилам, чтобы пуля вошла в правый бок, как это бывает на дуэлях. Ну, а там она уже найдет дорогу.
Убийство, убийство, убийство!
Петрашевский и Львов почти уверены, что дело нечисто. Да к тому же беклемишевская компания устроила оргию на балконе дома Большой улицы. Одна эта вакханалия заставляет уже стать на сторону тех, кто сегодня требует сурового наказания убийцам.
Оргия была недолгой. Днем 16 апреля Беклемишев, высунувшийся было из дому, был встречен вездесущими гимназистами:
