Анатоль Франс, роман «Боги жаждут» — прочитать!
Горький признается, что учился у французов и хвалит книгу А. Горнфельд «Муки слова», изд. Госиздатом в 1927 г.
Иоанн Златоуст — отец православной церкви, книжник, наставник, поучитель.
22 октября 1983 г.
Сегодня в «Смене» вышла моя «Картина». Ездил к Спичке в редакцию.
Аркадий принимал меня на 6-м этаже Дома прессы. Он зам. ответственного секретаря «Ленинских искр» и по совместительству ведет отделы юмора в «Смене» и «Вечерке». Посоветовал отослать «Производственную сказку» в «Московский комсомолец». Москва, дескать, может взять на себя ответственность за такой материал, а он — нет. В Ленинграде не пройдет.
24 октября 1983 г. Гараж, вечер.
По утрам и вечерам прохладно. Ветер. Завтра дают аванс, буду ждать после дежурства открытия кассы. Денег осталось только на метро.
Лев Толстой в беседе с А. Ф. Кони говорил: «…Человек обязан быть счастливым, как обязан быть чистоплотным. Несчастье состоит, прежде всего, в невозможности удовлетворения своих потребностей. Поэтому, чем меньше потребностей у человека, тем меньше поводов быть несчастным. Только когда человек сведет свои потребности к минимуму необходимого, он вырвет жало у несчастия и обезвредит последнее…»
Потребности у меня сейчас минимальные, но — семья. Ольга хмурится, когда денег нет. Я подбадриваю: деньги — как навоз: сегодня нет, а завтра воз. Скорее бы воз, говорит она. Предложить ей вырвать жало «своего несчастия» — умерить потребности до минимума — язык не поворачивается. И так живем весьма скромно. О деньгах Ольга молчит, старается экономить, огорчается только моим выпивкам.
Толстой считал, что в литературном произведении следует различать три элемента: содержание (самый главный), любовь автора к своему предмету и технику. Только гармония содержания и любви дают полноту произведению, и тогда обыкновенно третий элемент — техника — достигает известного совершенства сам собой.
Толстой говорил, что в произведениях Тургенева, в сущности, немного содержания, но большая любовь к своему предмету и великолепная техника.
Достоевский — огромное содержание, но никакой техники.
Некрасов — есть содержание и техника, но нет элемента любви.
12 ноября 1983 г.
Вчера ездил к А. Житинскому в Дом творчества, в Комарово. Говорили о моей повести «Феномен Крикушина». Он похвалил, но сдержаннее В. Конецкого. Дал мне рекомендацию в Клуб молодых литераторов при Союзе писателей. Одобрил замысел «Шута».
Когда я в начале разговора достал бутылку «Алазанской долины», он испуганно отпрянул от стола:
— Нет-нет! Лучше не надо! Я пить не умею… Хочу сегодня поработать. Если хотите, пейте.
Я убрал бутылку в портфель — принять ее он отказался.
— У меня пусковая доза — пятьдесят граммов водки, — простодушно признался Житинский. — Лучше не начинать…
О своих отношениях со спиртным я умолчал.
Сегодня в «Смене» вышел рассказик «Динь-дзинь».
Ездили с Ольгой в Мельничный Ручей, в пансионат Октябрьской ж. д., где я выступал как автор-исполнитель в концерте от Клуба сатиры и юмора. Царский обед. Не пили. Выступали: Андрей Мурай, Илья Бутмин, Эдик Лопата, Коля Жильцов.
Новичок Жильцов к зависти старичков эстрады положил зал своими текстами. Я тоже ржал за кулисами. Действительно смешно. В вещах Жильцова не бывает пошлости. Старички сдержанно похваливали Жильцова, чувствовалась ревность.
13 ноября 1983 г.
Пишу «Шута». Есть пролог, завязка, перипетии, отдельные герои, законченные сценки, размышления автора-героя, даже эпилог есть, но повести еще нет. Может, будет роман? Что лучше: стиснуть текст до размеров повести или растянуть его до романа?
Недавно прочитал Г. Г. Маркеса — «Хроника объявленного убийства». Сильная вещь. Особенно конец.
Прочитал А. Вознесенского — «О», в «Новом мире», 1982 г., № 11. Дрянь. И вещь дрянь, и автор, очевидно, дрянной мужик. Хвалится и выпендривается на каждой странице своими знакомствами и способностями. Пижон.
Прочитал Ю. Нагибина «Дорожное происшествие» и Е. Евтушенко «Ягодные места». Сильные вещи. Евтушенко пишет от сердца, но не как профессиональный прозаик. Чувствуется поэт.
