"Значит, я тут по твоему приказу?"
Боевой настрой кошки, словно вирус гриппа, тотчас передался землянке. Просить прощение за то, что Ирсин бросил её на пороге незнакомого дома и отправился по своим, пусть и очень важным делам, сразу же расхотелось. Светлана гордо вздёрнула подбородок и с укором взглянула на мага:
- Вы бросили меня здесь в невменяемом состоянии. А Трииса осталась и всё это время поддерживала меня!"
- Но в деревне Вам ничего не угрожало, - начал оправдываться Ирсин. - А что касается тебя, Трис…
"Всё, что меня касается, я без тебя знаю! - огрызнулась кошка. - А вот что касается нашей гостьи, здесь вопрос спорный. И утверждать, что Малина Лас безопасное место для неё я бы не стала".
Трииса спрыгнула с колен Светланы, потянулась и оскалилась кому-то за спиной Ирсина. Маг резко обернулся, хватаясь за спрятанный под одеждой кинжал, но кроме смеющегося в кулак сына, Жайлена с семьёй и гостями да приближающегося к дому Тайена со "свитой" никого подозрительного не обнаружил. Он повернулся, чтобы отчитать Триису за ложную тревогу, но кошки на крыльце не было.
- Какая же ты стерва, Трииса, - в сердцах прошептал он и протянул руку землянке. - Идёмте, Света, я наконец-то представлю Вас своей семье и новым подданным Либении.
Особенности главернского рабовладения.
Юля проснулась, почувствовав на губах тёплую кислую жидкость. Всё тело ныло и горело, словно девушка долго и безнадёжно болела, а горло походило на пересохшее от зноя русло реки. Влага, тонкой струйкой льющаяся в рот, была отвратительна на вкус, но её всё равно хотелось проглотить, чтобы хоть как-то остудить пылающее нутро. Юлька напрягла шею, силясь сделать глотательное движение - не вышло. Жидкость заполнила рот, загородила дыхательные пути. Землянка закашлялась и резко села. Сплюнув и хрипло откашлявшись, она хотела открыть глаза, но веки - спаянные свинцовые гири - не желали разлепляться, и девушка потёрла их руками, не сразу осознав, что запястья крепко перетянуты верёвкой. "Меня связали?" Глаза распахнулись сами собой. Юля сидела на берегу довольно широкого ручья, в тени могучего кипариса. Противоположный берег представлял собой ровный покатый склон, покрытый мелкими кустиками с острыми коричневыми иголками и россыпями розоватых и белых цветочков. Справа и слева от одинокого кипариса высокой, плотной стеной стояли странные, шарообразные кусты. Их голые ветки с лохматыми пучками буро-зелёной листвы на концах скручивались и извивались под немыслимыми углами, производя жуткое, отталкивающее впечатление. Рассеянный взгляд девушки перебегал от ветки к ветке, от куста к кусту, пока не остановился на знакомой фигуре в льняной рубахе и грязно-белых бриджах. "Это же Эрик", - заторможено подумала Юля и, приглядевшись, вздрогнула: парнишка был привязан к толстой изогнутой ветке. Из его рта торчал конец какой-то красной тряпки, сандалии едва касались земли. Эрик отчаянно перебирал ногами, пытаясь сохранить равновесие, и со стороны казалось, что он пританцовывает на мысочках. Мальчишка таращился на Юльку и кривлялся. Похоже, пытался донести какую-то мысль, но мозг девушки ещё не очнулся от сна, и она почти ничего не соображала.
- Потом, Эрик, - выдавила Юля, с видимым усилием пропихивая звуки через саднящее горло, и перевела взгляд на живительные воды ручья, так заманчиво переливающиеся в лучах полуденного солнца.
Скрипя и стеная, как несмазанная дверь, землянка завалилась на бок и окунула лицо в воду. Помотала головой, позволив воде намочить разноцветные волосы и майку, потом немного приподнялась и, опершись на связанные руки, стала жадно глотать воду, прохладную, пахнущую травой и цветами. Непередаваемое ощущение счастья! Вода омыла сухое горло и загасила огонь, истязавший нутро.
- Достаточно!
Сильные руки подхватили Юльку подмышки, дёрнули вверх и оттащили от воды. Затуманенный рассудок всё ещё пребывал в полудрёме, и девушка не сопротивлялась. Какой-то мужчина склонился над ней, сунул в руки деревянную плошку с мутной синеватой жижей и приказал:
- Пей!
Землянка послушно проглотила отвратительное зелье и привалилась к стволу кипариса, чувствуя, как расслабляется каждая клеточка несчастного организма. Неумолимо клонило в сон, и сопротивляться ему не хотелось: успокаивающе журчал ручеёк, густая крона заслоняла тропическое солнце, вдалеке стрекотали кузнечики и пели неизвестные птицы. Любовь и гармония наполняли душу. Юля позабыла обо всех тревогах и постаралась раствориться в благословенной радости окружавшего её мира. Поэтому, когда тело неожиданно пронзило нечто похожее на электрический разряд, аж подпрыгнула на месте:
