Слэддер. Что? Вирилус?
Хиппантинг. Да. Они платят за него больше, чем платили за хлеб, поскольку им, бедным глупцам, кто–то рассказал, что «нужно покупать все лучшее». Они поверили, что лучшим является продукт, который именуют вирилус, бедные глупцы, и от этого продукта они начинают болеть. Болезнь не настолько опасна, чтобы я мог доказать свои обвинения, и доктор ничем не может мне помочь.
Слэддер. Понимаете ли вы, мистер Хиппантинг, что если вы прилюдно повторите то, что сейчас сказали мне, вы за это отправитесь в тюрьму, если не сможете заплатить весьма внушительный штраф — последствия будут просто ужасные.
Хиппантинг. Я это понимаю, мистер Слэддер, потом и пришел к вам — к последней надежде для моей паствы.
Слэддер. Понимаете ли вы, что сейчас вы нападаете на бизнес? Я не хочу сказать, что этот бизнес чист, как слеза. Но я скажу, что в бизнесе — вы можете этого не понимать — идешь вверх или идешь вниз; а если не будет моего бизнеса, не будет бизнеса другого человека, который пытается выжить меня — кто же тогда будет торговать? Я не знаю, что станется с Англией, если вы станете нападать на ее торговлю, мистер Хиппантинг… Ну?… Мы рухнем оттого, что занимались бизнесом в белых перчатках, а что будут делать другие страны, мистер Хиппантинг? Можете вы мне ответить на этот вопрос?
Хиппантинг. Нет, мистер Слэддер.
Слэддер. Ах! Так я вас обошел?
Хиппантинг. Да, мистер Слэддер. Я не так понятлив, как вы.
Слэддер. Рад, что вы уловили суть дела. Что до понятливости, у меня самого ее не особенно много, но я пользуюсь тем, что мне дано природой. Ну, вы еще что–то хотели сказать?
Хиппантинг. Только умолять вас, мистер Слэддер, подумать об этих несчастных людях.
Слэддер. Ну вот! Вы же признали, что у человека может быть собственный бизнес, к которому нельзя относиться так, как к обычной вечеринке. Чего еще вы хотите?
Хиппантинг. Я хочу, чтобы вы спасли их, мистер Слэддер.
Слэддер. Спасти их? Спасти их? Да что же с ними происходит? Я ведь не убиваю их.
Хиппантинг. Нет, мистер Слэддер, вы не убиваете их. Детская смертность, правда, несколько превысила норму, но я не могу сказать, что это произошло только из–за вашего хлеба. Также очень много мелких заболеваний среди взрослых, в основном страдают их органы пищеварения, но никто не может выяснить причину в каждом конкретном случае. Но состояние их здоровья и их зубов было бы совершенно иным, если б они ели простой пшеничный хлеб.
Слэддер. Но в моем хлебе есть пшеница, приготовленная особым способом.
Хиппантинг. Ах! Вот в особом способе все и дело, как я полагаю.
Слэддер. Что ж, им не следует покупать товар, если он так плох.
Хиппантинг. Ах, они не могут удержаться, бедные простаки; их приучили к этому с раннего детства. Вирилус, Хлебус и Витус — все они якобы гораздо лучше хлеба, так что приходится им выбирать между этими тремя. Хлеб никогда не рекламируют, как и Богом дарованную пшеницу.
Слэддер. Мистер Хиппантинг, если я такой дурак, что продаю свои товары, то я от этого и страдаю, если они такие дураки, что покупают мой Вирилус, то они от этого страдают — а они страдают, судя по вашим словам. Что ж, это естественный закон, который для вас в новинку. Но почему я должен страдать сильнее, чем они? Кстати, если я уберу свой Вирилус с рынка, чтобы просто порадовать вас, мистер Хиппантинг, потеряю пустяковую сумму в тридцать тысяч в год…
Хиппантинг. Я… э…
Слэддер. О, не думайте об этом. Скромный пустячок на радость ближнему! Но если я так поступлю, возрастут продажи Хлебуса и Витуса (которые не имеют никакого отношения к моей фирме). И вашим друзьям от этого легче не станет, поверьте мне, поскольку мне прекрасно известно, из чего эти штуки делают.
Хиппантинг. Я не говорю о жестокости других. Я пришел, чтобы сказать вам, мистер Слэддер, что из–за «пустяков», которыми вы занимаетесь, наша английская раса утратит всю древнюю мощь, лишится множества славных молодых людей; или они станут немощными задолго до того дня, который был предназначен богом.
Эрминтруда (из–за сцены). Отец! Отец!
(Слэддер вскакивает и замирает, ожидая решающих известий. Входит Эрминтруда.)
