П о л к о в н и к. Значит, место не то. По ошибке ты его указал.
Е г о р у ш к и н (после молчания). Нет, место это самое. (Горячо.) Место это самое. Я точно знаю. Место это я с завязанными глазами найду…
П о л к о в н и к. Уверен?
Е г о р у ш к и н. Ну, может, небольшое отклонение. Карты в этих местах не точные. На полкилометра я, может, ошибаюсь… Нет-нет, место это самое, неужели же я не знаю, что вы, товарищ полковник, это ж элементарно…
П о л к о в н и к. Я и не знаю, что подумать… (Егорушкину.) Какой номер был на немецком самолете?
Егорушкин молчит.
Я спрашиваю.
Е г о р у ш к и н. Не знаю… Не видел… «Юнкерс-88».
П о л к о в н и к. Да у них сотни «Ю-88»! Порядковый номер?
Егорушкин молчит.
Ну, может, отличительные знаки какие…
Егорушкин молчит.
Но не может быть, чтоб на этом месте никаких следов не осталось. Ведь там бой был. Ну, обломки, парашют…
В е д е р к и н. Ничего нет. Словно там никогда нога человека не ступала.
П о л к о в н и к (Егорушкину). Трупы хоть ты обыскал? Документы хоть взял какие у них? Ну хоть карты? Ордена ихние, оружие?
Егорушкин молчит.
Я спрашиваю?
Е г о р у ш к и н. Нет, нет.
П о л к о в н и к. Странная история. Ты извини, что я тебя после болезни беспокою. (Ведеркину.) На основании чего вы писали статью о подвиге?
В е д е р к и н. На основании рассказа Егорушкина. Собственно говоря, эту статью писал не я. То есть, не я один. Мне еще один человек помогал.
Е г о р у ш к и н. Уже отказываешься? Быстро.
В е д е р к и н. При чем здесь «отказываешься»? Я не один писал, и все…
П о л к о в н и к. Газету вся страна прочтет. Весь народ. Ни одной армии в мире не верит так свой народ, как нашей армии. Поэтому каждое слово наше дороже золота стоит. Вон английские газеты пишут, что мы преуменьшаем наши успехи. Не преуменьшаем. Иногда меньше даем, пока не убедимся до конца, что это так. Народ от нас подвигов ждет, настоящих подвигов. Так-то! И обижаться тут не приходится.
В е д е р к и н. Я больше не нужен, товарищ полковник. Могу идти?
П о л к о в н и к. Погоди! (Егорушкину.) Что у тебя сегодня в госпитале вышло с Иванчуком? Мне начальник госпиталя звонил.
Е г о р у ш к и н (нехотя). Ничего не вышло. Просто я ему чуть морду не побил.
П о л к о в н и к. Офицер офицеру? В госпитале? Это еще что такое?
Е г о р у ш к и н. Я был не прав.
П о л к о в н и к. Почему это?
Е г о р у ш к и н. Не стоит говорить. Ну, читал он газету, очерк этот, подмигивал, смеялся, на меня показывал…
В е д е р к и н. За это следует. И я бы стукнул! Меня тоже сегодня один дурак спросил — не нашел ли я в сопках пятку Егорушкина… А это достойно офицера? Он у меня со своим вопросом отлетел быстро. Больше острить не будет.
П о л к о в н и к. Ну, на дураков внимание обращать… Не в них дело. (Егорушкину, мягко.) Слушай, Петя! А не может быть, чтоб это… Ну, как тебе сказать… Ну, немного не так было?.. Ведь в прошлый раз ты мне по-другому рассказывал, ну, собаки там не было… Не упомянул ты про нее.
Е г о р у ш к и н, Я ведь вообще не хотел рассказывать. Ну, сбили и сбили. А собак я с детства боюсь. Вы это знаете. Думал, не поверите.
П о л к о в н и к. Ну, чего ж мне не верить? Я тебя давно знаю… У тебя голова горячая… Замысловатая… Ты охотно так всегда о своих делах рассказывал. А эту историю из тебя клещами тянули.
В е д е р к и н. Да никто не сомневается… Ведь тебя не знают здесь еще, Петя.
П о л к о в н и к. Но ведь чудес-то не бывает. Где эти самолеты? Где трупы? Не черт же их унес. Давайте думать.
Е г о р у ш к и н. Яснее не будет.
П о л к о в н и к. Что же делать?
Егорушкин молчит.
Я не сомневаюсь, товарищ Егорушкин, что при случае ты точно так же поступил бы, как рассказал. Но, может, сбили тебя, твоя машина в залив упала, а немцы, может, отремонтировались и улетели?
В е д е р к и н. Мертвые? На горящем самолете? Нереально.
Е г о р у ш к и н (тихо). Приперли вы меня… С трех сторон к стенке приперли.
П о л к о в н и к. Ну ладно. Не будем больше об этом говорить пока, время покажет.
Е г о р у ш к и н. Что оно покажет? Дайте мне самолет, я полечу…
П о л к о в н и к. Зачем? Чтобы мы знали, что ты хороший летчик? Мы и так знаем.
