Где же этот мальчик?
Никто не заметил, что Кирилл, как только Вика упала в кресло, исчез из комнаты. Он возвращается со стаканом воды, подходит к креслу, становится на колени и протягивает воду Вике.
В и к а. Зачем? Зачем? (Отталкивает руку Кирилла, вода выплескивается ему в лицо.)
Ф е д о р. Вика… Как тебе не стыдно!
Кирилл поднимается с колен. Лицо его мокро. Он ставит стакан на стол, вынимает платок, медленно вытирает лицо. Вид у него довольно жалкий. Все смущены.
Она, конечно, сама попросит у вас прощения.
К и р и л л. Ну… я пойду.
А н т о н Е в л а м п и е в и ч (с наигранной веселостью). Атанде-с… Никуда мы вас, голубчик, не отпустим.
К и р и л л. У меня скоро поезд.
Идет, чтобы взять свою корзину, Стружкин пытается остановить его, но Кирилл отводит его руку. Поднимает корзину, она с грохотом открывается, и ее содержимое вываливается на пол.
Опять этот замок!..
Начинает собирать вещи. Стружкин и Федор пытаются помочь ему.
К и р и л л. Спасибо, я сам… я сейчас…
Ф е д о р (держа в руках небольшую серебряную табакерку). Поразительно! Взгляните, точь-в-точь как табакерка деда.
К и р и л л. Табакерка?
Ф е д о р. Отец, взгляни…
А н т о н Е в л а м п и е в и ч (рассматривая табакерку). Как две капли воды. (Кириллу.) Разрешите, я должен сравнить… (Скрывается в кабинете.)
Ф е д о р. Послушайте, Кирилл, а вдруг это одно из возможных доказательств. Кадмин всю жизнь хранил точно такую же табакерку, как реликвию. Ну, а если есть вторая… Откуда она у вас?
К и р и л л. Не знаю.
Из кабинета выходит А н т о н Е в л а м п и е в и ч.
А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Табакерка отца… исчезла.
С т р у ж к и н. Невероятно.
К и р и л л (задыхаясь). Я клянусь… Я клянусь вам…
Н и н а. Выходит, это та же самая табакерка?
М а р и н а. Кирилл, это ваша вещь?
К и р и л л. Нет…
А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Боже мой… (Опускается в кресло.)
Н и н а (встала с дивана). Простите меня, но это просто некрасиво… Непорядочно, что ли… Поили-кормили целую неделю… У меня в голове не укладывается…
Ф е д о р (укоризненно). Нина!
М а р и н а. Действительно, ты уж слишком. Я, кажется, понимаю, в чем тут дело. Кирилл влюблен в образ Кадмина, почти обожествляет его. Ему захотелось иметь что-нибудь кадминское на память. Он не думал, насколько ценна эта табакерка, и взял ее как сувенир, что ли… Конечно, этот поступок… сам по себе как-то, но ведь в основе его лежит любовь к великому русскому гуманисту… Так ведь, Кирилл?
К и р и л л. Я не брал этой табакерки. (Кричит.) Вы слышите, я не дотрагивался до нее!
В и к а. Табакерка взяла и сама прыгнула в его корзину…
А н т о н Е в л а м п и е в и ч (Вике). Замолчи сейчас же. И запомните все! Ничего не случилось! Ничего не было! И вы, Кирилл, должны остаться, успокоиться. Сейчас будем обедать. Я понимаю, я все понимаю. Марина Дмитриевна абсолютно права. Если в основе проступка лежит любовь… Да нет, что я говорю… Какого проступка? Это была мгновенная мальчишеская вспышка…
В а л е р и й. Вспышка… Это бывает. Точно.
К и р и л л (очень тихо). Вы… вы могли подумать, что я украл?.. Вы позволите мне уйти или пошлете за милицией?
А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Зачем же так… нас?
К и р и л л (неожиданно). Не ругайте Вику, она еще поймет… (Берет корзинку, застегивает замок, идет к выходу.) А что касается кормежки, возьмите портрет. Это подлинник Серова. Загоните в комиссионку. Это будет плата за мое пребывание в этом доме. (Берется за ручку двери, оборачивается.) А я докажу… когда-нибудь, но докажу…
Выходит из столовой, проходит прихожую и покидает музей, не захлопнув за собой дверь.
Пауза.
Потом одна из боковых дверей распахивается, и в столовую торжественно вплывает Ч е р н о м о р д и к, держа в руках блюдо с дымящимися пельменями. За ним с полотенцем идет З и н а и д а И в а н о в н а.
Ч е р н о м о р д и к (почти залихватски). «У нас нынче субботея! Эх, субботея!» Решил блеснуть своими скромными кулинарными способностями. Фирменное блюдо. Пельмени по-тихоокеански. Не скрою, Зинаида Ивановна помогла по женской части.
Пауза.
Зинаида Ивановна берет блюдо и ставит на стол. Черномордик вилкой подцепляет пельмень и подходит к Антону Евлампиевичу.
