Машина затормозила. Наклонившись вперед, я взглянул в окно.
- "Асклепий", - сказал Сульт.
Я увидел высотный пик, похожий во тьме на погасшую елку. Где-то вверху горели два-три огня. Плоские, как плита, ступени вели к подъезду. Козырек Карбузье. В холле был свет.
- Вы надолго? - спросил Сульт строго.
- Нет... я не знаю, - я кашлянул. Потом сразу вышел и хлопнул дверцей. Кажется, он обещал меня ждать.
Признаюсь, стук крови в висках был реальней тех слов, которые я сказал портье. Громила в очках, однако, все понял и вызвал лифт. Внутри я сам нашел нужную кнопку. Сонный свет этажа, ковры, глотавшие шаг, шеренга дверей с номерами. Я увидел мне нужный, стукнул костяшками пальцев дань страху - и тотчас вошел.
Приемная. Кресла в углах. Журнальный столик, банки от пива, громоздкий букет дорогих цветов. Возле двери в покой знакомый метис. Тот самый, из drug'а.
- Привет, Мак.
Я усаживаюсь напротив. Нога на ногу, улыбаюсь.
- Добрый вечер, с(р.
Ну конечно! Ведь он джентльмен. Он в парадном костюме.
- Ты к ламе?
- Да.
- Взять курс хиромантии?
- Как вы узнали?
- Пустяк. А скажи мне: он занят?
- Там посетитель.
- Давно?
- Нет. (Шепот.) Дама.
- О!
- Да.
- Что ж, подождем. Верно, Мак?
- Я тоже так думаю, сэр.
- Замечательно. А скажи-ка, Мак: ты мог бы мне сделать любезность?
- С радостью, сэр! - Он даже привстал. - А в чем дело?
- Мне недосуг. Видишь ли, Мак: я спешу. Внизу меня ждут. Пусти меня первым. Мне только взглянуть, не дольше. Только взглянуть.
- Конечно! Разумеется, сударь!
- Ты мил.
Я склоняюсь к нему. Он мнет в пальцах мою десятку. Я встаю - как раз вовремя. Это что?
Дверь распахнулась. Дама, вся в черном, прошла мимо нас. Я мог бы поклясться, что это Глэдис. Глэдис у ламы? Абсурд. Она же осталась там! На нас она не взглянула. Ждать было нельзя. Еще слыша ее шаги (ковер съел и их), я шагнул в кабинет. И увидел ламу. Я знал, что у меня есть лишь миг. Глушитель сделал из грома стук. Лама упал на спину. Я выстрелил еще раз. Потом возвратился к Маку.
- Проверь, дружище, что там с ним, - сказал я весело. Пистолет был под мышкой, как градусник. И у него был жар. - Линию жизни не забудь. И судьбы. Прощай.
Я снова был в лифте. Он сыграл в догоняшки с желудком. В холле я кивнул портье. Сульт был на месте. Я назвал свой отель. Все упало в туман и в ушах зазвенело.
Я помнил еще, как советовал Шульцу снять со стены плакат. Как он вызвал такси. Как считал мои деньги (задаток). Как бежал за мной, бормоча:
- Какое горе, герр доктор, какое горе! Как это могло быть?
- Я просто узнал его, Шульц, - я, кажется, рассмеялся. - Болван! эти желтые думают, что они все на одно лицо. А я был влюблен в китаянку. Он не мог это знать. Это он вел тогда в Берне машину. И шпионил за мной. Перестаньте скулить, Шульц! Всё в порядке.
Но он не хотел перестать.
- Горе, горе, мой Бог! Какое несчастье! Лама Бё - наш старинный друг. Его все тут знают! Год назад он вылечил мне катар. Он и вправду с Тибета. Герр доктор, поймите! Я вам должен сказать. Это ужас. Но это так. Герр доктор! Вы обознались!
Пришло такси.
- Мсье уже едет?
- Да. В аэропорт.
- Это будет вам стоить...
- Отлично.
Шофер давит газ. Такси швыряет. Я открываю глаза. За окном день. Надо мной - Сульт и Глэдис.
... С минуту, должно быть, я просто лежал. Неподвижно. Потом сел.
- Где я? - спросил я хрипло. Мой голос был вял и далек.
- Там же, где раньше, - Глэдис прищурилась и улыбнулась. - Здание Ратуши. Гостиная у фонтана. Третий этаж.
Теперь я ясно видел ее голую грудь (соски в помаде). Я огляделся. Так и есть. Я лежал на кушетке, в углу. Стол был убран, шторы раздернуты.
- Это был сон? - спросил я.
- Гипноз, - Сульт потер руки. - Ну что? Как? Было похоже?
- Он мастер, - сказала Глэдис.
Я промолчал. И молчал долго. Потом сказал:
- Сульт! Вы говорили о полиндромах.
- Это вам показалось, - любезно сообщил он.
- Всё?
- Всё.
- И Хоп-Фрог?
- Тоже.
- Гм. Значит...
- Что?
- Ничего нет?
- Напротив; всё есть. И лама жив, слава Богу. Даже не знает о вас.
- Ага...
Я еще раз - подробней - оглядел груди Глэдис. Она с смехом прикрылась рукой. Впрочем то, что в стене справа не было двери (через нее мы вышли вчера), было, должно быть, важней.
