Я глядел в окно. Пустые улицы плыли мимо. Все очень чисто, тихо, опрятно. Таблички номеров на углах. Песка нет. Клейст-штрассе вывела на площадь Цвейга. Логично. Автомобиль затормозил. Отель как отель, только подъезд безлюден. Я не спешил выходить. Шофер отдал сдачу. Я кивнул головой.
- Оставьте себе. Это на чай.
- Спасибо, сударь.
Странный акцент.
- Не за что...
Э, а что за язык? Ведь начинал, кажется, я? Или начинал он?
- Много получаете здесь?
- Когда как... - Он явно смутился.
- Гм. Вы женаты?
- Холост, мсье.
Ах да!
- Понятно. Жилье хорошее?
Дурацкий вопрос. Но мне нужно поупражняться.
- Вполне. В Европе такого нет.
- Да ну? Забавно! Город удобен?
- Это чудо, мсье.
- Действительно?
- Да.
- Почему же из него все сбежали?
Он пожал плечом. Ладно.
- Много тут скверов?
- Восьмая часть площади, сударь.
- Восьмая часть! Не может быть! Прямо как Киев!
- Простите - как что ?
- Не важно. Больницы, кино, рестораны - все есть?
- Разумеется, сударь.
- А женщины?
Пауза. Складки на лбу (в зеркальце над рулем) стали глубже.
- Я надеюсь, мсье здесь будет удобно...
Чорта с два! старый хрыч... Когда б не мои чаевые, он бы рта не раскрыл - в пику всем моим планам (о планах потом). Теперь же он вылез из-за руля и распахнул предо мной дверцу. Пришлось выходить. Та же жара.
- Чуть не забыл. Процент самоубийств высок?
- Шутить изволите, сударь.
Такси укатило. Что ж. Аптекарь был еще хуже. Я взбежал по ступеням (подъезд - стиль ампир) и толкнул дверь. Дубовые створки, звон колоколец, зеркало, мрамор. Я вступил в холл.
Портье за конторкой деловито следил, как я шел к нему по ковру. (Пока вру. Но с этим нужно кончать - кстати о планах.) Его вид был исполнен достоинства. Крутой подбородок, твердый взгляд.
- Как добрались, господин доктор?
Разве я доктор?
- Благодарю. Люкс на три дня.
- Сию минуту, господин доктор.
Возможно, он прав. Он листает гроссбух. Жидкий пробор, хрящеватые уши. Назову его Шульц. Он подает мне лист.
- Что это, Шульц?
Снайперский взгляд поверх строчек.
- Счет, герр доктор. Наши правила: плата вперед. Распишитесь вот здесь... и вот здесь. Не волнуйтесь, герр доктор.
Он прав: есть от чего. Я вижу сумму. Его губы тонки от сарказма. Но он не даст себе улыбнуться. Точно, не дал.
- Это только залог. Нас нужно понять. Вы можете умереть, как вам будет угодно. Многие фантазируют - это их дело. Но мебель страдает, значит, страдаем и мы. К чему нам страдать, не так ли, герр доктор? Когда вы съедете, вам все вернут - за вычетом платы, конечно. Три дня, - он считает в уме, - это ст(ит...
Действительно сносно. Сколько ему может быть лет? Пятьдесят? Сорок пять? Или он хорошо сохранился?
- Но если я тихо умру? Не попортив мебель?
- О, тогда все согласно духовной (Testament). Если ее нету, сумма уйдет в муниципальный банк. Так сказать, жертва на нужды.
- Забавно.
Достаю кошелек. Пишу свое имя в книге для постояльцев - настоящее имя. Ставлю дату. Та, что над ней - трехмесячной давности. Итак, отель пуст? Шульц сам исполняет обязанности швейцара. Лифт, третий этаж. Номер роскошен.
- Меня не нужно будить.
- Слушаюсь, господин доктор.
Теперь душ, стакан воды - чтобы запить снотворное - и в постель. Кровать широкая, мягкая. Гашу свет, и она превращается в автомобиль. Нас снова в нем трое, как тогда, в Берне, и у меня пистолет. Я говорю, что убью шофера. Психолингвист уверяет, что он ни при чем. Он лжет, я это знаю. Это он-то и принял меня за моего двойника. Но им ничего нельзя втолковать. Они кончат меня просто так, для порядка. Шофер давит газ, машину швыряет. Я просыпаюсь в поту. Кровать неподвижна. Глотаю еще две таблетки. Мир гаснет. И в добрый час. Я сплю.
... Когда я открыл глаза, в номере было все так же темно и тихо. Аромат парфюмерии (не моей) давал знать, где дверь ванной. Рука показалась мне легкой, как шелк, пока я ловил во тьме шнур. Лампа зажглась. Свет больше не резал взгляд. Я огляделся. Светло-серый тон комнаты глушил, как казалось, звуки. Лепка плафона и мебель у стен разыгрывали театр теней. Гнутые линии стульев, ковер, бюро - все было в пользу умной неспешной жизни. Непроницаемость штор обещала сюрприз. Я взглянул на часы. Без пяти пять. Нет, не пять - секундная стрелка недвижна. Я тотчас вскочил. Штора сморщилась, показав вечер. Не тот . Телефон ответил голосом Шульца.
