– Клянусь. – Произнося очередную клятву, Годфри мельком пробежал глазами по двум стоявшим в тени девушкам, одна из которых и предназначалась ему в жены. Золотоволосой сакской девице было не более шестнадцати лет, но лицо ее, откровенно чувственное, выражало в данный момент лишь презрительную гадливость, ибо только этим могла она передать свое отношение к предстоящему замужеству.
– Принимая же в приданое за Морвеной узкую полоску земли на юге, где стоит замок, подтверждаешь ли ты право ее наследников на владение этой собственностью? – Сайвард был далеко не глуп и понимал, что верить норманнам на слово опасно. Разве норманнский герцог уже не обманул целую страну, вероломно применив силу и поправ все законы для овладения непокорной Англией?
– Клянусь. – Голос Годфри звучал негромко, но твердо. – Клянусь в том, что возьму в жены твою дочь Морвену и оставлю ее приданое в собственность ее наследников. – Норманн подбирал слова осторожно и обдуманно, несмотря на то, что весьма скоро, в чем он был уверен, все эти тайные клятвы станут недействительными и бессмысленными. Старик долго не протянет, и в свидетелях останутся лишь мальчишка да две девицы – но по прошествии лет кто из высоких судий поверит трем саксам, когда на другой чаше весов будет лежать веское слово норманнского лорда?
Однако мудрый старик уловил в голосе врага предательское колебание и предпринял еще один шаг для того, чтобы навеки закрепить столь важные для него обещания.
– Благодарю тебя за великодушное отношение к униженным, но как от человека чести мы вправе ожидать от тебя… – Старик бросил на Годфри невозмутимый взгляд. – Ведь твоя рука не дрогнет, подписывая свои же клятвы, но переложенные на бумагу нашим местным священником? – И с этими словами Сайвард отвел глаза от побледневшего лица Годфри. Словно ожидавший этих слов, Озрик кинулся к двери, откуда немедленно появилась фигура в капюшоне. В руках у священника норманн увидел свернутый в трубку лист пергамента, сосуд с драгоценными чернилами и остро отточенное перо.
Пойманному в ловушку и взбешенному до черноты в глазах, Годфри оставалось лишь подписать тщательно заполненную бумагу.
– Как только документ будет подписан отцом Бертраном, – спокойно продолжал Сайвард, сам принимаясь за перо, – Озрик по моему распоряжению возьмет этот пергамент и спрячет в недоступном никому тайнике. – Старик замолчал, глядя, как ставит свою подпись священник, а затем с ангельской улыбкой добавил: – Для надежности.
И, как только чернила высохли, пергамент был снова свернут в аккуратный рулон, подхватив который Озрик поспешил к выходу, выполняя поручение отца. Девицы также молча удалились из спальни.
Норманна же Сайвард попросил остаться, чтобы обсудить еще некоторые подробности, в том числе приготовления к публичной присяге Озрика на верность своему сеньору. Старик настаивал на скорейшем исполнении этого действа, дабы его сын имел возможность взять бразды правления в Нортленде в свои руки, а вся семья – покинуть Рэдвелл и перебраться на жительство в пожалованный субфеод. Также обговаривался вопрос о том, какие вещи побежденным будет разрешено взять с собой, а какие оставить норманнам; словом, эти и еще много других дел задержали нетерпеливого Годфри в полутемной опочивальне умирающего сакса куда дольше, чем он мог даже предположить.
Поздняя весна 1092 года
Капризные облака безостановочно плыли по небу, закрывая временами бледный лик луны и окутывая мир полным мраком. Холодное светило, стоявшее над высокой башней замка Рэдвелл, таинственно исчезало, словно для того, чтобы скрыть от людских глаз зрелище упорно карабкающегося по отвесной каменной стене человека.
Со звериной осторожностью тот искал руками и ногами малейшие неровности в плотной кладке и поднимался наверх все выше, осыпая в гулкой тишине мелкие камешки. Не обращая внимания на этот опасный в ночи звук, человек хладнокровно добрался наконец до вершины каменной горы и с тихим плеском прыгнул в глубокие воды рва, плотным кольцом окружавшего замок. Значительность цели, видимо, заставила смельчака забыть о последствиях, которые в случае провала не замедлили бы наступить, и он рвался вперед, последовательно, шаг за шагом, выполняя свой отчаянный, но тщательно продуманный план.
