Майло тем временем забрал лошадей и у двух спутников принца, которые немедленно присоединились к хозяину, что дало Линет возможность впервые разглядеть их как следует. Мощный воин, несший сонно обвисшее тело Алана, был примерно одного возраста и комплекции с Райсом. Черты его лица, дикого и смуглого, прикрывались, однако, прекрасно ухоженными кудрями, падавшими на плечи, а лицо до самых глаз заросло густой темной бородой, какой девушка в жизни еще не видела. Второй товарищ Орла, тоже темноволосый, но гибкий и тонкий, почтительно стоял позади первого и, как разглядела Линет, был ненамного старше ее самой.
Обменявшись с помощниками несколькими быстрыми фразами, произнесенными так тихо, что девушка ничего не смогла разобрать, Райс взял ее за руку и повел в ту сторону, где смутно проглядывала еще одна секретная тропинка. Каким-то чудом они передвигались то поднимаясь, то проваливаясь, плутая в высокой траве и переплетенных корнях.
Постоянные восхождения на каменистые холмы довели ноги Линет, обутые в прочную, но уж очень тонкую детскую обувь, до почти непереносимой боли, и тогда ей стало ясно, что она очень и очень заблуждалась, желая пешего путешествия вместо поездки верхом. Никогда еще ей не доводилось ходить пешком на такие большие расстояния и по таким дорогам. Но девушка молча терпела, не желая дать похитителю лишний повод посмеяться и обвинить ее в изнеженности. Глотая слезы обиды и боли, она шла, опустив глаза в землю и рассматривая клочки тумана, застрявшего в кустарниках и травах. Дорогу было видно плохо, но она вся была усеяна острыми камешками, набивавшимися в обувь и ранящими ее нежные ножки. Колючие ветви хлестали по ногам и лицу, а глина на тропинке вскоре сделала путь и вовсе отчаянно скользким и опасным.
Наконец Орел удовлетворенно хмыкнул и приказал остановиться. Линет, утомленная не столько дорогой, сколько своей бесплодной борьбой с невыносимой болью в ступнях, едва смогла обрадоваться остановке. Она рухнула на кучу осенних листьев, безжизненно на ней распростершись. Новый приступ слез начал душить ее, и, вытирая их грязной поцарапанной рукой, девушка попыталась подняться, но, увы, лишь для того, чтобы немедленно упасть назад. Падая, она больно ударилась о невидимый острый камень.
– Да пропади вы все пропадом! – со стоном выругалась Линет, сама не ожидавшая от себя такой грубости. Не ожидали подобного, видимо, и все остальные, ибо тотчас собрались вокруг несчастной.
– Линет, отец накажет тебя за такие слова! – Проснувшийся Алан с изумлением смотрел на сестру. Он был потрясен настолько, что даже вырвался из рук своего сторожа и вскочил на ноги.
Разгадка же этого происшествия лежала в разбитом локте и в том, что Линет поняла: ни идти дальше, ни даже просто встать она уже не в состоянии. Ее израненные ноги болели, спина ныла, и самое ужасное – алое платье было изорвано до неприличия. По какой-то странной логике именно это обстоятельство казалось девушке наиболее оскорбительным и усугублялось оно еще и тем, что платье это было единственным и что его предстояло носить на глазах у ее героя еще долгие две недели. Молчаливые слезы струились по испачканному лицу Линет, и у нее не было сил удерживать их.
Чтобы удостовериться, что с упавшей девицей все в порядке, Райс присел около нее на корточки и провел своей тяжелой рукой по ее телу от дрожащих плеч до… Обувь Линет превратилась в совершенные лохмотья, а кожа на кровоточащих ступнях висела клочьями.
– Вот дурочка! Почему же ты ничего мне не сказала? – В душе Райса поднялась злость на молчание девушки и на свое глупое поведение, вероятно и заставившее гордую наследницу предпочесть страдание обыкновенной человеческой просьбе.
Линет встретила его злой взгляд взглядом не менее рассерженным.
– Зачем? Чтобы снова быть обвиненной в привлечении твоего внимания?
Взбешенный принц выругался так, что недавние слова Линет показались всем невинным лепетом младенца, но, когда он поднял девушку на руки, объятие его было осторожным и даже нежным. И больше ни слова не сорвалось с губ Райса, пока он твердыми шагами вел своих людей в серой предрассветной мгле к нескольким домикам, притаившимся в глубокой лощине.
