— Перестань, Келлз! К чему эти предосторожности, если с нами Хоукс!
— Одним Хоуксом охрана не ограничится. Я собираюсь нанять еще троих ему в помощь. Можешь не запирать дверь, когда рядом я, но как только разнесется слух о том, что я ушел в плавание…
— Ты думаешь, меня могут украсть, чтобы потребовать выкуп? — со смехом спросила Каролина.
Келлз посмотрел ей в лицо без улыбки. Неужели она не понимает, что враги действительно могут заставить его появиться в Испании, используя ее как приманку. Разумеется, Келлз не собирался говорить об этом Каролине, дабы не напугать ее. Однако он всерьез опасался, как бы следом за новенькой служанкой в дом не пробрался кто-то еще. Если бы опасность сводилась только к краже ценностей, он бы так не волновался, но в случае неосторожности может пострадать и сама Каролина.
— Обещай мне, что будешь запирать свою комнату, когда я уеду.
— Если на то пошло, злоумышленники смогут пролезть в окно, в конце концов, это только второй этаж, — насмешливо ответила Каролина.
— Завтра я прикажу установить на балконах крепкие решетки, которые невозможно будет сорвать, не наделав такого шума, что мертвые проснутся.
— А если пожар, что тогда? Ты хочешь, чтобы я сгорела заживо в этой клетке?
— Об этом я тоже подумал. Пол на балконе деревянный. Под кроватью у тебя будет лежать топор, и, если ты проснешься и увидишь, что дом горит, тебе не составит труда прорубить дыру и прыгнуть прямо в объятия Хоукса, если, конечно, к этому времени он не поставит лестницу и не поднимется за тобой сам.
— Но я же пошутила… Во всем этом нет необходимости. — Каролина смотрела на мужа, приоткрыв от удивления рот.
— Есть. Для моего спокойствия, — хмуро сказал Келлз, стягивая с себя потную рубаху. — Для меня все это далеко не пустяк.
Каролина в ответ только пожала плечами и приказала готовить мужу ванну. Она тщательно намылила ему спину, легко пробегая пальцами вдоль позвоночника, нежными круговыми движениями поглаживая плечи. Отступив, она со смехом смотрела, как он смывает мыло, отряхивается, разбрасывая вокруг брызги, так что вода попадала и на нее. И когда он, лоснясь загаром, вышел из ванны, она сама подала ему полотенце, помогая насухо вытереть тело.
Улыбка не сходила с ее лица, каждый пустяк смешил ее. Задорный смех колокольчиком звенел по комнате.
— С чего это ты такая счастливая? — спросил Келлз; игривый настрой жены накануне его скорого отъезда встревожил Келлза.
Каролина сняла у него с плеч полотенце и, придирчиво, с той же загадочной улыбкой изучая своего обнаженного супруга, сказала:
— Потому что я приняла знаменательное решение — единственно возможное.
Келлз не был сбит с толку ее беззаботным тоном. Он смотрел на нее с тревогой.
— И что это за решение?
Она крепко прижалась к нему и, обнимая, сказала:
— Я написала матери, письмо лежит вон там, на бюро. С помощью колье де Лорки Филдинг сможет оплатить долги и успокоить кредиторов. Когда все будет улажено, он сможет взять ссуду в банке и отправить нам деньги: ровно столько, сколько нужно, чтобы купить плантацию. А ты со временем вернешь ему долг.
Келлз смотрел на светлую головку обнимавшей его женщины, которая сейчас, кажется, была счастлива, что нашла выход из положения. Одолжить у Филдинга? Вообще-то это возможно. Но Келлз помнил, с какой готовностью Филдинг поверил в самое худшее из того, что в свое время говорилось о нем, как жаждал сдать его властям, не дав себе труда хотя бы немного подумать над тем, что улики, выставленные против возлюбленного его приемной дочери, могут быть сфальсифицированы и при ближайшего рассмотрении шиты белыми нитками. Не забыл Келлз и о том, как относился Филдинг к Каролине, не давая ей забыть о том, что она не его родной ребенок. Даже если Филдинг — а можно себе представить, с какой неохотой он уступит просьбам Каролины, — и отправит деньги через одного из капитанов, нет никакой гарантии, что эти деньги когда-то достигнут Порт-Рояля. Пираты, погода, испанцы… Опасностей и препон сколько угодно!
Заботили Келлза и другие проблемы. Немалую сумму из той, что предназначалась на дело, надо потратить на укрепление дома, дабы защитить от всех превратностей его судьбы Каролину. Она, конечно, не должна об этом знать. И еще — он не мог ждать, не мог откладывать свое предприятие надолго, не мог полагаться на благосклонность Филдинга, в которой, что немаловажно, совершенно не был уверен.
