— И Селии Мэйс, — угрюмо прибавил Марк.
Адам снова взглянул на него.
— В этом проблема?
— Для меня? Нет, — решительно отверг Марк.
Серые глаза уперлись в голубые, и Мэгги ощутила напряжение между мужчинами. Не поняла, а именно ощутила. Что, черт возьми, происходит?
— Милый домик, — проговорила она, чтобы сказать хоть что-то, хотя дом был действительно мил, и обставлен, как место для жизни, а не как декорация. Иначе, наверное, невозможно, ведь здесь живут двое детей!
— Да, — без интереса признал Адам, направляясь на просторную кухню в глубине дома. Дубовые панели и кухонная мебель были явно подобраны под возраст и стиль дома, желто-белая гамма освежала помещение. — Рассаживайтесь, — пригласил он, указывая на стулья вокруг дубового стола. — Сейчас заварю чай.
Мэгги с облегчением села. Нелепейшая ситуация! Вот она сама, сидит, вполне дружелюбно разговаривает, похоже, собирается пить чай и, возможно, даже завтракать с человеком, который полностью разрушил ее жизнь три года назад. Лишь англичане могут быть столь цивилизованны.
— Чему это ты улыбаешься? — снисходительно спросил Адам.
Она даже не заметила, что улыбалась, пока ей не указали. Да, придется признать, что она улыбается, грустно, конечно, но улыбается.
— Жизни, — сухо проговорила Мэгги.
Он поставил на стол чайник.
— И ее иронии?
Пусть он знает, что так занятно — хотя не обязательно смешно! — в этой ситуации.
— Примерно так, — ответила она, намеренно не глядя на Адама, но чувствуя на себе его взгляд.
Все действительно ужасно цивилизованны, тем не менее, этот мужчина предал ее, сделал ей больно, бросил ее! Этого она не должна забывать. Никогда!
— Итак, что у нас есть? — Адам открыл холодильник, изучая его содержимое. — Свежий апельсиновый сок для дамы. — Он поставил на стол кувшин с янтарной жидкостью. — Выдавлен моими собственными, трудолюбивыми руками, этим самым утром. И рогалики.
Он извлек их из хлебницы в одном из шкафов.
— Надо полагать, испечены твоими собственными, трудолюбивыми руками, этим самым утром? — съязвил Марк.
— Нет, но я действительно забрал их у булочника прямо из печи, — галантно парировал Адам, доставая из холодильника мед и масло, пока рогалики разогревались в микроволновке. — Как любит Магдалина, — нежно произнес он. — Надеюсь, Марк, тебе тоже понравится, — прибавил он, недвусмысленно давая понять, что ему плевать, нравится кузену или нет.
Главное, нравится Мэгги...
Свежий, апельсиновый сок и теплые рогалики с медом — ее самый любимый завтрак. И у Адама есть все ингредиенты. Он словно предвидел, что она и Марк будут завтракать здесь.
Конечно, прочитав утром газеты, Адам мог и догадаться, насколько плачевно их положение. Но он не мог знать, что Мэгги и Марк поедут завтракать к нему. Или мог?..
Таков Адам! Он решил привезти их завтракать, или только, кажется, что решил? Иначе, зачем он так тщательно подготовился?
Неужели сам факт их приезда не доказывает этого?
Внезапно Мэгги потеряла аппетит и медленно отложила рогалик, который начала было намазывать медом.
— Я бы приняла ванну, — тихо проговорила она, нуждаясь в нескольких минутах отдыха от сумасшедшего утра.
— В конце коридора направо и... я покажу, — решил Адам, отставляя нетронутую чашку чая.
Оказаться наедине с Адамом, Мэгги хотелось меньше всего, но отступать было поздно. Она не должна подавать и виду, что ее смутило предложение Адама сопровождать ее.
— Спасибо, — согласилась она, бросив измученный взгляд на Марка.
Тот лишь улыбнулся в ответ, и она покорно двинулась за Адамом. Что еще мог сделать Марк? Что могли сделать они оба, кроме как смириться с ситуацией, в которой оказались? Позже, когда они уедут отсюда и вернут собственный транспорт, все будет иначе!
— Не смотри так подозрительно, — сухо заметил Адам. — Я не собираюсь насиловать тебя на коврике в ванной, правда, весьма мягком!
Он распахнул дверь в ванную, продемонстрировав тот самый белый коврик с густым, толстым ворсом. Роскошь для ног... и всего остального тела!
Краска залила ее щеки от эротической мысли, мгновенно вспыхнувшей в ее голове после его провокационных слов. Что она делает?
