Сколько еще пройдет времени, прежде чем она сможет выбраться отсюда? Ей придется ждать, пока они не приедут на ярмарку в Сент-Ивес или же пока люди лорда Генри не обнаружат ее. Но тогда все ее муки окажутся напрасными. Нет, она вытерпит, не отступит! В желудке Филиппы громко урчало от голода, язык пересох…
Весь вечер она вынуждена была слушать рассказы стражников об их любовных приключениях.
— Эх, — начал разговор Альфред, который весил больше, чем лучший племенной бык лорда Генри, — когда ты их берешь, они притворяются, что им больно, а потом, когда ты уже получил удовольствие и думаешь, как бы отдохнуть, начинают выпрашивать какую-нибудь безделушку! Ха!
Филиппа даже представить себе не могла, какой выносливостью должна обладать женщина, способная выдержать такую огромную тушу; Иво и тот был довольно тяжел, но Альфред превосходил его раза в три, если не больше.
Собеседники засыпали Альфреда многочисленными и весьма красочными советами и наставлениями, затем последовали их собственные долгие и сочные рассказы о «подвигах», ни один из которых не был совершен на ратной службе… Филиппе хотелось зажать уши руками и крикнуть, что в повозке сидит юная леди, которой не пристало слушать подобные откровения, но, к счастью, ее сморил сон.
Ночь не принесла ожидаемой прохлады; следующий день оказался еще жарче предыдущего, но голод и жажда заставили Филиппу на время забыть об отвратительных запахах. Она была настолько измучена, что ее охватило какое-то тупое равнодушие, она словно впала в оцепенение… Внезапно раздался тревожный крик одного из стражников, и Филиппа подняла голову к просвету между тюками шерсти.
— На нас напали! Прикрывайте последнюю повозку! Нет, сюда! Скорее!
Боже мой! Воры!
Повозка, в которой находилась Филиппа, резко остановилась, накренилась влево, потом вправо, но в конце концов выровнялась. До девушки донеслись вопли грабителей, приближающийся цокот копыт, затем буквально у нее над головой зазвенели мечи; послышались стоны и топот бегущих ног. Ей хотелось помочь людям отца, но как? Разве что вылезти из повозки: может, от ее вида воры тут же умрут со страха… Нет, надо притаиться и ждать, пока стражники не отобьются от разбойников.
Филиппа услышала громкий булькающий звук и похолодела от ужаса. За ним последовал пронзительный вопль и отчетливая вибрация тетивы лука. Раздался громкий удар о землю — всадник упал с лошади, а потом все перекрыл спокойный и, как ей показалось, очень злой голос человека, который отдавал приказы. Это не обычный вор, подумала Филиппа. Она замерла. Снаружи воцарилась тишина. Короткая битва завершилась, и было ясно, что выиграли ее отнюдь не люди лорда Генри. Филиппа ждала, затаив дыхание.
— Послушайте меня, — вновь раздался тот же голос. — Ваша трусливая охрана сбежала, получив всего лишь несколько царапин, но я не испытываю особого желания перерезать вам глотки. А может, стоит? Как вы считаете?
Осберт, один из возниц, от страха вряд ли был способен в полной мере оценить шутку. В глотке у него пересохло, как в пустыне, однако беспокойство за свой товар развязало ему язык.
— Милорд, позвольте проехать хотя бы одной повозке! — выдавил Осберт. — Она моя собственная, моя и моего брата, и это все наше имущество. Если вы заберете нашу шерсть, мы умрем с голоду. Остальные две повозки принадлежат лорду Генри де Бошам. Он богат и даже не заметит такой незначительной потери. Пожалейте нас, милорд.
Филиппу так и подмывало выскочить и хорошенько отделать этого отъявленного лгуна Осберта. Умрут с голоду, как же! Владеет самым прибыльным хозяйством в округе, к тому же свободный — фримен, — и плата лорду Генри не слишком опустошает его кошелек. Да за такое нахальство ему уши мало отрезать! Филиппа ожидала, что мужчина со злым голосом именно это и прикажет сделать, но тот всего лишь произнес:
— Справедливо. Я беру две повозки, а вы помалкиваете о происшедшем.
«Помалкиваете»! Какая глупость! Филиппа не сомневалась, что крестьяне, продав на ярмарке оставшуюся шерсть, помчатся в Бошам с рассказом об ограблении и, конечно же, с три короба наговорят о своей храбрости, проявленной в сражении с целой оравой разбойников. Впрочем, все это уже не имеет значения — главное, что они возьмут ее с собой.
