— Отлично, — похвалил его Дайнуолд. — Святой отец, если мальчику требуется березовая каша, только скажите. Он будет учиться!
— Пап!
— Нет, мой маленький петушок. Ты будешь заниматься с отцом Крамдлом, пока он сам не сочтет нужным тебя отпустить. Я так решил, и не вздумай меня ослушаться.
Дайнуолд вышел из комнаты, с грустью размышляя о том, что добрый и очень слабовольный отец Крамдл едва ли в состоянии справиться с девятилетним сорванцом. Надо самому больше вмешиваться в учебу Эдмунда. Мог бы помочь и управляющий Сент-Эрта Алайн, но Эдмунд по какой-то причине ненавидел его, всячески избегал и прятался каждый раз, когда Алайн появлялся в поле зрения.
Выходя, Дайнуолд бросил взгляд на восточную башню. Филиппа де Бошам стояла у окна своей комнатки и смотрела на двор. Будем надеяться, что она напугана до смерти и терзается догадками, что с ней теперь сделают. Этой девице не помешает посидеть в неведении до завтрашнего утра — станет более покладистой. Она чересчур горда. И… слишком высока, слишком кудрява. Правда, у него нет никаких претензий к ее ногам, которые, казалось, растут от шеи, как заметил Круки. Ее груди выглядят приятно округлыми. Но она не… Дайнуолд заставил себя думать о другом. Кассия де Моретон была маленькой, деликатно сложенной и очень мягкой по характеру женщиной, но она никогда не будет принадлежать ему — так распорядилась судьба. Жаль, что он любит ее неуклюжего мужа так же сильно, как и саму Кассию, иначе мог бы поддаться искушению как-нибудь темной ночкой перерезать Грейламу глотку и увести у него жену.
Дайнуолд вздохнул. В Кассии его восхищало все — нежность, изящество, добрый юмор и безыскусность, преданность мужу, даже хрупкое телосложение… Ну что ж, по крайней мере она его друг, и он может наслаждаться общением с ней, хотя в последнее время Кассия решила во что бы то ни стало найти ему в жены богатую наследницу — чтобы спасти Сент-Эрт от сырости и запустения, как она обычно говорила, подливая ему драгоценного аквитанского вина. Она хотела, чтобы Дайнуолд стал почтенным человеком — намерение, которое его сильно раздражало и пугало. Впрочем, какая семья захочет связать себя с таким негодяем? Что ни делается, все к лучшему — Отродье из Корнуолла любил свою жизнь такой, какая она есть. Теперь, когда в замке есть шерсть, его дни снова потекут беззаботно и весело, как это было до гибели тех безмозглых овец.
Немного погодя он наконец сообразил, откуда взялось терзавшее его беспокойство. Ему нужна женщина.
Дайнуолд не стал медлить и велел, чтобы ему в комнату прислали Элис. Девушка вошла, пухлая и улыбающаяся, слегка выпятив грудь. Полуобняв Элис за талию, Дайнуолд решил посадить ее к себе на колени, но остановился, почувствовав неприятный запах.
— Когда ты последний раз мылась?
— Не помню, хозяин. — Элис вспыхнула, быстро опустив глаза, чтобы Дайнуолд не заметил ее искреннего удивления. Что за глупости — тереть тело водой и мылом! Еще чего!
Дайнуолд хотел Элис, но у нее даже изо рта пахло тушеной капустой, которую она ела прошлым вечером.
— Я не пущу тебя к себе в постель, пока ты не вымоешься. Все тело, ты поняла, Элис? С мылом! И почисть зубы. — Затем он отослал ее, крикнув вдогонку:
— Не забудь: с мылом!
Дайнуолд взял эту женщину к себе в постель всего две недели назад и надеялся, что она хорошо запомнила его требования: дыхание и тело любовницы должны быть если не благоуханными, то достаточно свежими, чтобы не оскорблять его обоняния.
Дайнуолд ждал, нетерпеливо постукивая пальцами по ручке единственного в спальне кресла. Когда через полчаса появилась сияющая чистотой Элис, он улыбнулся и призывно похлопал себя по бедру.
Она с готовностью подошла к хозяину, и когда он поставил ее между своими разведенными в стороны коленями, снова выпятила вперед грудь. Интересно, кто научил ее подобному трюку, пронеслось в голове у Дайнуолда. Обычно это развлекало его; сейчас, однако, он хотел только освобождения и как можно быстрее. Он сорвал с нее платье и обнаружил, что под ним нет белья. Элис не успела обсохнуть, и его пальцы скользнули по влажной коже.
