Сгусток ужаса в животе прорастает какими-то отвратительными щупальцами, и они опутывают все мои внутренности.
– Не обращай внимания. Просто отправляйся наконец домой. Я приеду, как только смогу. – Мама выталкивает меня из участка, а сама торопится обратно, расправив плечи, навстречу разразившейся буре.
Я же, споткнувшись о порожек, выхожу снова под яркие лучи издевательски смеющегося над нами солнца и физически ощущаю, как привычный мир вокруг рушится. Всю дорогу до трейлера не отпускаю ручку Хани, и только тепло ее крошечных пальчиков удерживает меня от падения в пропасть, что так неожиданно разверзлась под ногами и все ширится… Саре я говорю просто: мол, полиция пока не разобралась, что именно произошло, и та не задает лишних вопросов. Наоборот, с каждым поворотом дороги она как будто сильнее отдаляется от меня, притихает, и в той крохотной части моего мозга, что не занята гибелью Джима, а также возможной причастностью к ней Джесса, рождается опасение: уж не распадается ли наша хрупкая связь, еще толком не установившись?
* * *
Выбравшись у дома уже из маминой машины, я снова слышу звуки скрипки. Неужели папа знал, что́ нам предстоит? Потому и играл для меня все это время?
Стою и прислушиваюсь, так долго, что Хани с заднего сиденья уже нетерпеливо зовет меня. Мне стоит огромных усилий развернуться к душераздирающей мелодии спиной и, взяв сестренку на руки, унести ее в трейлер.
Сварив себе и сестренке на двоих тарелку лапши с маслом, вместе с ней заваливаюсь на кушетку смотреть ПБС[30] – не важно даже, что показывают, нужен просто шум. Пусть спокойные, доброжелательные голоса заглушают тягостную тишину и страх. Хани засыпает, не вынимая большого пальца изо рта. Я лежу рядом. В голове назойливо крутятся десятки вопросов без ответов. Или я просто боюсь этих ответов?
Внезапно входная дверь с грохотом распахивается, и я, вскинувшись, впиваюсь взглядом в сумеречный свет. Сердце бешено колотится.
Покачиваясь, входит Джесс. Я тихонько отстраняюсь от Хани – так, чтобы та не проснулась, наклоняюсь вперед и протягиваю к нему руку.
– Где ты был?
Он прошмыгивает мимо, не переставая шататься, добирается до глубокого кресла и падает в него с легким стоном.
– Гулял.
– Опять под кайфом, что ли? – Включаю свет, Джесс, болезненно наморщившись, отворачивается. – Ну так и есть, – шиплю я, стараясь не слишком повышать голос. Хани сегодня достаточно уже… насмотрелась и наслушалась.
– Ну и чё? – Брат откидывается в кресле.
– Про Джима знаешь? – Только бы не перейти на крик. Только бы не сорваться.
Джесс ничего не отвечает.
– Ты знаешь, что Джим мертв? – приступаю к нему опять, с опаской косясь на сестренку: не проснулась ли?
Он не открывает глаз.
– Да. Знаю.
– Вы утром были вместе?
– Были. Но потом я отчалил.
Давление в груди у меня ослабевает.
– С ним кто-то оставался, когда ты уходил?
Джесс едва заметно качает головой. Жду, не скажет ли он еще что-нибудь, но, естественно, напрасно.
– А тебе приходило в голову, что неплохо бы явиться домой и поддержать нас всех, вместо того чтобы шляться невесть где и дурманить себе башку веществами?
Наконец братец разлепляет веки и складывает руки на груди.
– По-моему, с тобой лично и так все в порядке, без поддержки.
– А с мамой ты виделся?
– Не-а.
– У полиции к тебе есть вопросы. И серьезные. Пропадать не следовало. Совсем.
Джесс уже в полудреме и сквозь нее лишь неопределенно хмыкает.
За окном вспыхивает свет фар, и внутри меня все сразу обрывается.
– Вставай быстро и дуй к себе в комнату. Маме вовсе не обязательно лицезреть тебя в таком виде.
Джесс не реагирует и не двигается, так что мне остается только пнуть как следует ногой по полозу качалки. Кресло взмывает вверх так лихо, что парень едва не вылетает из него.
– Бл-л-л-и-ин! – взвывает он, вцепившись крепко в подлокотники.
– Выметайся из гостиной. Срочно! – Я хватаю его за руку и тяну изо всех сил на себя.
Джесс, чертыхаясь и ворча, поднимается на ноги и нетвердой походкой плетется к своему отсеку.
– Ладно. – Дверь за ним захлопывается. Слышно, как его тяжелое тело валится на матрас.
Входит мама: ссутулилась, плечи опущены, глаза красные, на правой щеке – размашистые разводы туши. Кладет на кухонную стойку кошелек и пододвигает себе стул.
