- Да? - сказал этот человек.
Мартин Слоун ничего не ответил. На какое-то мгновение он потерял дар речи. Восемнадцать лет назад он присутствовал на кремации отца. Это было дождливым, холодным и ветреным мартовским днем.
А теперь он смотрел через дверную сетку на такое знакомое лицо.
Квадратная челюсть, глубоко посаженные голубые глаза, прекрасные черты, придающие лицу выражение усмешки и умудренности одновременно. Лицо его отца. Лицо, которое он так любил. И он смотрел на него через дверную сетку.
- Да? - Его отец перестал улыбаться, в голосе прозвучало нетерпение. Кто вам нужен?
Мартин чуть слышно прошептал:
- Папа!
Из дома послышался голос его матери. Она умерла четырнадцать лет назад, но это несомненно был ее голос.
- Кто там, Роберт?
- Мама? - Голос Мартина прервался. - Это мама?
Глаза Роберта Слоуна сузились, губы сжались.
- Кто вы такой? - Спросил он..- И что вам здесь нужно?
Миссис Слоун выглянула из-за плеча мужа, кинула взгляд на его лицо, потом поглядела на Мартина.
- Почему вы оба здесь? - спросил Мартин. - Как вы можете быть здесь?
Удивленная миссис Слоун кинула взгляд на мужа.
- Кто это? - спросила она. И, переведя взгляд на Мартина: - Что вы хотите, молодой человек?
Мартин недоверчиво покачал головой, чувствуя, как каждая его частица рвется к этой паре, стоящей перед ним. Он хотел броситься к ним, коснуться их, прижаться к ним.
- Мама, - сказал он наконец, - ты не узнаешь меня? Я Мартин, мама. Я Мартин.
Глаза женщины расширились.
- Мартин? - Она повернулась к мужу и шепнула: - Это лунатик или что-то такое.
Роберт Слоун стал закрывать дверь. Мартин нажал на ручку, но она не поддалась.
- Папа, пожалуйста, подожди минутку. Не бойся меня. Боже, как вы можете меня бояться? - Он ткнул в себя пальцем, словно в этом жесте заключалась вся логика мира. - Я Мартин, - повторил он. - Разве вы не понимаете? Я Мартин. Я родился здесь.
Он увидел холод на обоих лицах, испуг и недоверие. Он был сейчас словно маленький мальчик. Словно маленький мальчик, который потерялся, потом отыскал дорогу домой, а его не пустили на порог.
-Я же ваш сын, - сказал он. - Неужели вы не узнали меня? Мама, папа... Ну поглядите на меня!
Дверь захлопнулась перед его лицом, и прошло несколько минут, прежде чем он смог спуститься с крыльца. Он остановился и оглянулся на дом. Вопросы теснились, в голове, вопросы, не обличенные в форму. Вопросы, что не имели смысла. Бога ради, скажите мне, что здесь случилось? Где я? Когда я? Дома и деревья навалились на него, и он чувствовал, как вокруг него вырастает в небо улица. Господи, как ему не хотелось отсюда уходить. Как ему хотелось снова увидеть родителей. Как ему хотелось поговорить с ними.
Автомобильный клаксон вторгся в его мысли. В соседнем дворе стоял парень, который показался ему знакомым. Он стоял у "родстера"[Родстер автомобиль с открытым двухместным кузовом и откидным задним сиденьем. ] с откидным сиденьем.
- Хай, - крикнул ему парень.
- Хай, - ответил Мартин и подошел к автомобилю.
- Красавец, верно? - сказал парень. - Первый из этой серии в нашем городе. Отец купил.
- Что? - спросил Мартин.
- Новая машина. - Улыбка устойчиво держалась на лице парня. - Первая из этой серии. Красивая, верно?
Мартин оглядел машину от переднего бампера до задних огней.
- С откидным сиденьем, - тихо сказал он.
Парень вопросительно наклонил голову.
- Само собой. Это же "родстер".
-Я двадцать лет не видел откидного сиденья.
Повисло, молчание: Парень изо всех сил старался удержать радостное выражение на лице.
- Откуда вы, мистер? Из Сибири?
Мартин Слоун не ответил ему. Он просто стоял и глядел на "родстер". Первый из этой серии в городе, сказал парень. Первый. С иголочки. Автомобиль 1934 года, и совершенно новехонький.
Был поздний вечер, когда Мартин Слоун вернулся на Оук-стрит и остановился перед своим домом, глядя на неправдоподобно теплые огни, горящие за занавесками. Во тьме миллионом тамбуринов трещали сверчки. В воздухе пахло гиацинтами. Тихо шумели отягощенные листвой деревья, отбрасывающие странные тени на прохладный тротуар. Ощущение лета, так хорошо сохранившееся в памяти.
