– Ладно, – Дина, помедлив мгновение, опустилась на ступеньку рядом с Никитой.
– А давайте на «ты», – предложил Никита. – После того, что между нами было, даже как-то неловко «выкать». Все мои тайны вам известны, Дина… Даже внутрь моей головы удалось заглянуть!
Медсестра покраснела, засмеялась смущенно:
– Ой, Никита… скажете тоже!
– Скажешь, – поправил он. – Мы же на «ты» теперь.
– Скажешь, – послушно повторила она, кончиком языка облизнув розовые, чуть припухшие губы. «Вот бы поцеловать!» – моментально родилось в Никите желание. Он знал, что хорошенькая медсестра замужем, но это мало его останавливало. Жажда жизни – вот что владело сейчас Никитой.
– Ко мне вчера вечером Артур заходил. Знаешь такого? – спросил Никита, глядя Дине на грудь. «Второй или третий? Третий, сто процентов!»
– Артур из автомастерской?
– Он самый. У него моя «Ласточка», оказывается.
– Кто? – с удивлением спросила она. Глаза у медсестры были серыми, прозрачными, и то ли удивление, то ли испуг всегда прятались в них. Эта беззащитность ужасно заводила Никиту.
– Машина моя. Я ее так называю – «Ласточка»… Как ты думаешь, доктор меня отпустит? Я хочу сходить к Артуру, глянуть, что там от нее осталось…
– Я не знаю, – растерянно ответила Дина. – Мне кажется, не стоит. Зачем?
– О женщины… Вам не понять! Это же моя машина.
– Никита, ты поговори с Фиделем, я сама ничего не решаю…
– Если он не разрешит, ты меня прикроешь? – шепотом спросил пилот.
– Нет! – вскинулась она.
– Да я уже здоров, у меня даже не болит ничего… Послушай, а ты веришь, что он есть, тот свет? – быстро сменил он тему. Знал по опыту – прямо ломиться не надо. Обходным путем быстрее добьешься своего.
– Почему ты спрашиваешь?
– А я, когда в коме лежал, странные вещи видел.
– Да? – В прозрачных глазах плеснулось любопытство. – Ты видел свет в конце туннеля?
– Типа того. Я все эти три недели, что в отключке был, рвался куда-то. Ехал, пешком шел… Только одного боялся – остановиться. Устал страшно. Это ведь со стороны я просто так лежал, а на самом деле жутко вымотался!
– Надо же… Ты настоящий гонщик. Если даже в своих видениях куда-то рвался… – задумчиво произнесла медсестра. – Ты что-нибудь странное видел или слышал? Какие-нибудь голоса?
– Нет.
– Я с тобой пыталась поговорить, знаешь, – опустив глаза, серьезно произнесла она.
– И о чем ты со мной говорила?
– О чем в таких ситуациях с больным говорят… Просила вернуться. «Никита, очнись», – вот что говорила.
– Спасибо, – произнес он. – Эх, недогадливый, сразу надо было сказать: «Слышал, слышал тебя!» Но и сейчас не поздно: может, я на твой голос пошел, потому и очнулся?..
Дина засмеялась. Ей приятны были его слова – невооруженным взглядом видно.
– Да, это ты меня спасла, – проникновенно прошептал он и, пока медсестра растроганно хлопала глазами, обнял ее за плечи и поцеловал. Что называется – куй железо, пока горячо.
Она не сопротивлялась. Она не могла его оттолкнуть, дать пощечину… Как она могла ударить больного, она, сестра милосердия? Нет, конечно. Она позволила себя поцеловать.
У ее губ был вкус абрикоса. Сладкий и терпкий одновременно. Только когда дыхания стало не хватать, только тогда Никита смог оторваться от ее губ. Дина сидела с закрытыми глазами и таким несчастным, печальным лицом, что он еле сдержался, чтобы не засмеяться.
– Что же ты делаешь… – жалобно произнесла молодая женщина. – У всех на виду!
– Так никого нет рядом, никто не смотрит даже в нашу сторону, – он обвел площадь рукой.
– Ты не знаешь. Все видят, все всё замечают, – мрачно произнесла она, вставая.
– Прости. Я не сдержался. Ты такая красивая… А я еще слишком слаб.
– Ой… болтун, вот ты кто! – сердито сказала Дина и взбежала по ступенькам.
Никита еще некоторое время сидел, смакуя впечатления от этого поцелуя. «Я живой. Я живой!» – думал он, чувствуя, как быстро и сильно колотится в груди сердце.
Минут через десять из проулков появился доктор Курбатов. Подошел к крыльцу, остановился напротив. Нахмурил густые, сросшиеся брови.
– Доброе утро, Фидель Рауфович! – радостно произнес Никита, делая вид, что не замечает его недовольства.
