– Эй, бейте этого дурака, что камзол ищет…
Ломоносов схватил «болван», на котором мастера парики свои распяливали, и пошел этим «болваном» работать справа налево, все гости были им враз повержены, а сам Штурм звал караул:
– Спасите! Моя жена с большим брюхом из окна выскочила…
Ломоносова посадили под арест, но скоро и выпустили, а императрица Елизавета даже обозлилась:
– По мне, так вернее Ягана Штурма выдрать, чтобы камзол Ломоносову вернул, а столяру Фришу и копиисту Альбому надобно всыпать как следует, чтобы себя не забывали…
Ломоносов перевел с немецкого на русский язык пышную оду Юнкера о коронации Елизаветы; на возвращение ее из Москвы в столицу он сам сочинил оду. Но в мае 1743 года Ломоносова снова томили под арестом, лишили его половины жалованья. Ломоносов буйствовал за честь науки, а невежество мстило ему, злобствуя.
– Ученость высоко чту, – утверждал Ломоносов, – но шарлатанов с дураками в науке бил, бью и буду бить…
На теле Ломоносова сохранились следы ранений.
– Меня ведь тоже бивали, – рассказывал он друзьям.
Ломоносов никому спуску не давал, ибо сознавал свое превосходство над копошившейся в науке мелюзгой, он буянил ради свершения великих дел, которые предстояло сделать, и он всегда хотел честно трудиться, а эта мелюзга только мешала ему…
Чересчур горько складывались его стихи:
Счастлива жизнь моих врагов!
…То, что Ломоносов свершил для науки, для нас с вами, читатель, слишком известно, и перечислять его труды нет необходимости. Пушкин писал о нем: «Он создал первый университет, он, лучше сказать, сам был первым русским университетом». Ломоносов – еще до Пушкина – переводил из Горация:
Я знак бессмертия себе воздвигнул
Превыше пирамид и крепче меди…
Не вовсе я умру; но смерть оставит
Велику часть мою, как жизнь скончаю.
«Рвать цветы в облаках» – это редко кому дается!
