Воевода, по началу с большой заинтересованностью внимал мудрым речам мага, но чем дальше забирался Дитбарт в дебри геополитики, тем скучнее становилось лицо бывшего горного рабочего шестого разряда. Вдобавок ко всему отбойный молоток крайне неудобно лежал на закованном в железо правом плече воеводы, так и норовя сползти с него и грохнуться на застеленные старой, истрепанной материей доски пола. Нортбарту это до крайности надоело и он решил пристроить отбойник поудобнее. Резким, отточенным за годы проведенными в забое движением, воевода стряхнул “малыша” с плеча и практически без замаха перебросил его себе на колени. Вернее попытался. Шипулин совершенно не принял в расчет то обстоятельство, что его нынешний рост весьма отличается от его роста в прошлой жизни. Причем в гораздо меньшую сторону. Отбойный молоток описав хитрую траекторию, вместо того, чтобы приземлиться на колени воеводы, лишь скользнул по ним и угодил пикой прямо в бок Шлюксбарту.
Крик короля заглушил очередного выступающего, который как раз распевал о несравненных достоинствах Его Величества и о том, как великолепно живется народу под его несравненно мудрым управлением. С перекошенным лицом Шлюксбарт вскочил с кресла:
- Твою мать! - орал он прижимая ладони к сильно ушибленному боку. - Да так же можно все почки поотбивать!
Сзади набежали придворные, суетливо закружились вокруг пострадавшего. Мелькнула озабоченная физиономия хранителя.
Морщась от боли Шлюксбарт зло цыкнул на назойливых спасателей, и взмахнув рукой отогнал их прочь. Народ же особо не понявший что произошло на королевском помосте оценил ситуацию по своему. Толпа неодобрительно зашумела на певца и тот с пристыженным лицом молниеносно слинял с площадки. Больше никто хвалебных песен про короля не пел. Хотя до этого момента репертуар певцов на добрую треть состоял именно из них.
Кое как справившись с ситуаций Шлюксбарт, так тяжело уселся на своё место, что крепкое дубовое кресло ощутимо затрещало. Король потирая бок бросил недовольный взгляд на притихшего воеводу. А встревоженный ненужной кутерьмой маг зло бросил прямо в лицо Нортбарту:
- Проклятый мрак! Тебя что мать учила молотком махать? Прислони его к креслу. А то ты короля, не дай Владыка… - Дитбарт благоразумно не стал заканчивать свою мысль. - Так, на чем я остановился? Ах, да. Пятнадцатый пункт нашей программы формулируется следующим образом…
С выражением неизмеримого страдания на лице, Его Величество повернулся к воеводе, надеясь своим видом устыдить Шипулина за безобразное поведение. С удивлением король увидел, что воевода не только раскаивается за содеянное, а напротив сидит с весьма довольным видом и что-то бормочет себе в бороду.
Задохнувшийся от негодования Шлюксбарт уже раскрыл рот для сердитой тирады, но воевода его опередил. Он радостно потирая руки, обратился к товарищам:
- Я сочинил первую строфу песни! Просто отлично получилось!
Умолкнувший на полуслове маг, устало потер глаза и привычным жестом погладил бороду:
- Ну давай, показывай, что там у тебя…
Выступление подающих надежды певцов давно завершились. Уже вовсю подбадриваемые ревем толпы пели самые лучшие, можно сказать заслуженные трубадуры королевства. Его Величеству даже несколько раз пришлось прервать бурное обсуждение и публично выразить своё одобрение особо сладкоголосым исполнителям. А один раз, так даже встать и помахать у себя над головой руками, выражая таким образом наивысшую для короля степень одобрения услышанного. Народ надрывая глотки распевал особо понравившиеся куплеты. Это очень мешало облачению официальной речи в стихотворную форму. Приходилось прерывать творческий процесс и подключаться к всеобщему ликованию. Но как только шум смолкал, три гнома на королевском помосте снова начинали жаркую дискуссию.
- А я всё равно настаиваю, что слово “жинка” никак не соответствует важности заявленных отношений! - кипятился маг.- Семья это настолько серьёзное дело, что опошлять его простонародными словечками просто недопустимо! А королевская семья, так вообще является эталоном для всех жителей! А вы с какими-то нелепыми “жинками” туда лезете.
