Шайна знала, о чем идет речь. Самой большой проблемой Леннира, с тех пор как он появился на карте Абрада в качестве самостоятельного княжества, были постоянные конфликты с тинверскими графами, чей род контролировал весь юг Румнаха. Из поколения в поколение, от отца к сыну они передавали искреннее убеждение в том, что северная часть Леннира является их законной собственностью, и мечтали о возвращении своих «исконных» земель, постоянно провоцируя пограничные стычки. А в последнее время конфликт еще больше обострился, поскольку на этих землях были обнаружены богатые залежи бокситов — сырья для производства белого железа. И хотя большая часть новооткрытого месторождения находилась собственно в Тинверском княжестве, нынешнему графу, Гонвару аб Кихану, этого было мало, и он во что бы то ни стало стремился подгрести под себя все, до чего только мог дотянуться.
По большому счету, историческая правда была на стороне тинверцев: раньше юг нынешнего Леннира был просто спорной территорией между Румнахом и Литримом, а шесть столетий тому назад младший литримский принц Дугал аб Артир, во главе войска наемников и при молчаливом содействии своего брата-короля, установил контроль над этими землями, заодно отхватив приличный кусок Тинверского княжества. Однако ссылаться в территориальных спорах на прошлое было весьма рискованным занятием — ведь, заглянув немного дальше во времени, скажем, еще на два столетия, можно внезапно обнаружить, что тогда никакого Румнаха вообще не существовало, а большинство его земель, так же как и литримских, входили в состав Ферманахской Империи…
Расчет Риса аб Тырнана был очевиден. Как правило, люди не видят особой разницы между ведьмами и ведьмачками, за исключением того, что последние живут не так долго, в среднем лет сто, и не сохраняют на всю жизнь молодость. Поэтому большинство воинов графа Тинверского не захотят участвовать в нападениях на Леннир, побаиваясь, что местная принцесса-ведьма нашлет на них какое-нибудь страшное проклятие. Да и лорду Гонвару придется умерить свой пыл: ведь если он и дальше будет конфликтовать с Ленниром, то во всех бедах, которые обрушатся на Тинвер, — неурожай, падеж скота, знойное лето, холодная зима — люди станут обвинять не только Эйрин, но и его самого — за то, что он не смог мирно договориться с соседями.
А впрочем, как считала Шайна, такого же эффекта можно достичь и в том случае, если Эйрин станет настоящей минеганской ведьмой. Более того — отсутствие в Леннире окружит ее образ ореолом таинственности, а возможные беды от ее проклятия на головы врагов станут еще страшнее. Похоже, такой же точки зрения придерживался и Келлах аб Тырнан.
— А я склоняюсь к тому, — сказал он брату, — чтобы отпустить Эйрин на Тир Минеган.
— И напрасно, — стоял на своем Рис. — Она нужна здесь. Эйрин должна это понять. Она серьезная, ответственная, рассудительная девушка и, надеюсь, прислушается к нашим советам. Это тебе не Финнела.
Король вздохнул:
— Ты преувеличиваешь ее послушность, Рис. Да, Эйрин не капризничает по мелочам и делает то, что ей говорят, но только до тех пор, пока считает это правильным. А когда решит, что правда на ее стороне, упрямством превзойдет не только Финнелу, но и всех твоих дочерей, вместе взятых. Никакие уговоры не заставят ее отказаться от своей Искры, тем более что все аргументы в пользу этого слабы и неубедительны. А если попробуем силой навязать ей свою волю, она попросту сбежит. Эйрин изобретательна и найдет способ, ты уж не сомневайся.
— Тогда мы ничего не скажем, пока не выдадим ее замуж. Потом она, конечно, обидится на нас…
— Обидится? — переспросил Келлах. — Не обманывай себя, Рис, она нас возненавидит! И не по-детски, а по-настоящему, той лютой, неутолимой ненавистью, которой ненавидят только тех, кого любили и кто предал эту любовь. Эйрин будет искать малейший предлог, чтобы досадить нам, а когда станет королевой — к счастью, уже после моей смерти, — то берегись, брат: она превратит остаток твоей жизни в сущий ад. — Он покачал головой. — Нет, я не хочу терять ее. Пусть она будет далеко, возможно, мы никогда больше не увидимся, но, во всяком случае, она останется моей дочерью. А с королевством ничего не случится — после меня престол унаследуешь ты.
