Эйвери рывком подтянула ткань вверх, при этом толкнув бутылку и пролив на себя воду.
— Почему я голая?
Кейд усмехнулся. Когда он присел рядом со своей подопечной, кровать прогнулась. Совершенно выведенная из равновесия, Эйвери отдернула ноги, чтобы не чувствовать, как его тепло проникает сквозь тонкий хлопок.
— Расслабься. Я все это уже видел, помнишь?
— Нет, — отрезала она, широко раскрыв глаза. — Не помню. Что, к чертям, случилось прошлой ночью?
Его бровь изогнулась в очевидном веселье:
— Ты правда не знаешь? Ого, а ты вчера неслабо напилась.
Ее щеки буквально запылали. Эйвери яростно напрягла мозг. Что она упустила? Что произошло после того поцелуя?
«Проклятье, думай».
— Я помню ужин, поход в танцевальный клуб, разговор с барменом, а потом… ничего.
В голове было абсолютно пусто. Как будто время остановилось в тот момент.
— Постараюсь не слишком обижаться на то, что ты не помнишь, как буквально на меня запрыгнула.
Она резко подняла глаза:
— Что я сделала?
Кейд снова усмехнулся, наклонился и поцеловал ее в щеку:
— Поверь мне, это было хорошо. По-настоящему хорошо.
Блэквел встал с кровати прежде, чем Эйвери велела ему убираться, и вновь скрылся в ванной комнате, но на этот раз оставил дверь открытой. Оставшись в одиночестве, актриса почувствовала, как стучит ее сердце, и, крепко прижав к груди простыню, оглядела комнату в отчаянных поисках следов произошедшего ночью. Взгляд остановился на брюках Кейда, беспечно брошенных на угол кровати, и рубашке, кучкой лежащей на полу.
Глаза Эйвери расширились, а желудок перевернулся. Она со стоном прижала пальцы к закрытым глазам.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи, что мы не спали вместе.
Из ванной вновь послышался смех.
— Вот теперь я и вправду обижен. Когда ты обрывала пуговицы с моей рубашки… Пожалуй, это моя любимая часть.
Эйвери застонала громче, опустилась на кровать и с головой накрылась простыней. Ей хотелось умереть. Хотелось выкопать яму и спрятаться на весь следующий год. Не потому, что она все это натворила, но потому, что сделала это с Кейдом. То есть, отказавшись с такой легкостью от всех защитных барьеров, она не могла больше себе доверять. И, проклятие, сейчас Эйвери ненавидела каждую клетку своего тела, дрожащего от возбуждения при одной лишь мысли повторить все заново.
— Все было не так уж плохо, — сказал Кейд где-то рядом.
— Уйди, — велела Эйвери. — Сейчас мне надо побыть одной.
Край кровати прогнулся. Эва хотела было сбежать, но Блэквел поймал ее за ногу. Жар прожег тело через разделявшую их тонкую хлопковую ткань. Кейд потянул за простыню над головой подопечной.
— Эва, вылезай оттуда.
— Нет.
Она попыталась удержать простыню на месте, но оперативник вырвал ткань из рук упрямицы.
Через завесу растрепанных волос Эйвери посмотрела на него и задержала дыхание. Проклятие, он был слишком… знакомым. И в то же время слишком новым. Его особый мужской аромат напоминал о том счастливом времени, что они провели вместе. И сейчас, глядя на него, ставшего на годы старше, крепче, грубее, больше… во всем… она почувствовала неконтролируемое желание узнать его нового.
Выяснить, что изменилось.
— Эйвери, ничего не произошло.
Она посмотрела ему в глаза, пытаясь уличить во лжи. Во взгляде Кейда больше не светился юмор, исчезла и широкая улыбка, не сходившая с его лица с момента ее пробуждения.
— Не дразни меня.
— И не пытаюсь. Да, ты набросилась на меня в том клубе и сорвала оставшиеся пуговицы с рубашки уже в номере. Но пока мы добрались до кровати, ты отключилась.
Он почесал в затылке, выглядя немного… робко… Прямо как в их первую совместную ночь, когда оба были невинны и неумело барахтались в темноте. И, боже, это смотрелось так сексуально. Кровь Эйвери снова разогрелась.
— Честно говоря, это вроде как удар по моему эго. Раньше такого со мной точно не случалось.
Сердце Эйвери забилось сильнее, она сглотнула, но отстранила ненужные эмоции и сосредоточилась на том, что происходило здесь и сейчас.
— Я… Я набросилась на тебя в танцевальном клубе?
Глядя на нее, Кейд облизал нижнюю губу. Жар, кипящий в его глазах, послал разряд энергии в ее лоно.
