Открытие это не поразило меня - вообще в Нави я чувствую себя иначе, чем наяву. Мне даже показалось, что я видел прежде и этот крест, и сам Храм, и даже пирамиды там, в Яви, но ощущение это было смутным и мимолетным.
Медленно, со скоростью обыкновенного пешехода я продолжал полет над городом, то опускаясь к обнаженному участку булыжной мостовой, то опять взмывая ввысь, чтобы одолеть наметенный меж двух домов песчаный холм. Я видел трапезные и гимнасии, торговые ряды и мастерские ремесленников, порой их наполняли тени, но я не знаю, были это тени людей или же тени моего сознания? Они говорили тихо и неразборчиво
Я улавливал обрывки слов, иногда они складывались в бессмысленные фразы, иногда, мне казалось, фразы имели отношение ко мне: "восстановление второго уровня... компас с деревянной стрелкой... метаморфоза метаорганизма... пролетающий над гнездом лягушки..."
Это Навь, говорил я себе, место, где тень значимее предмета, а эхо - слова, но голоса продолжали бормотать, и я начинал чувствовать себя тенью, а их - реальностью, засасывающей, скверной, бессмысленной и беспощадной. Мысль встревожила меня, и я решил, что пора поворачивать назад. Она была не случайной, мысль - когда я поднялся повыше, чтобы окинуть город прощальным взглядом, то заметил, как с окраин ко мне приближаются три вытянутые тени. Двигались они большими, стошаговыми прыжками, и быстро, очень быстро.
Мне стало страшно. В самих тенях не было ничего грозного - длинные узкие тени, - но то, как они устремились ко мне, не предвещало ничего хорошего. Тени эти могли принадлежать только очень опасным тварям. Любая тварь, сумевшая пробраться в Навь, была опасной.
Я поспешил подняться повыше. Тени эти, а, вернее, твари, летать, по-видимому не могли, но прыжки их были высоки и стремительны. Твари были уже на расстоянии трех прыжков, когда я понял, что единственное мое спасение в бегстве. Рано или поздно мои силы иссякнут, я потеряю высоту, и тогда... Лучше и не думать. Я не видел погибших в Нави, но по рассказам пера Шейкли, в Яви они превращались в подобие растений - могли часами застыть в одной позе, не понимали речи, не могли обиходить себя... Из милости их держат в домах призрения, но является ли такая жизнь милостью?
И я устремился прочь. Сухой редкий воздух стал плотным и упругим, уши заложило, дыхание стеснилось, но Сила была со мною.
Но и с тварями тоже! Они отстали от меня, отстали несомненно, но не бросали преследования. Мы миновали пирамиды, миновали холмы, а я, оборачиваясь, продолжал их видеть - червеобразные тени, описывающие гигантские прыжки. В одном из них они даже перескочили пирамиду, впрочем, не самую большую. Вдруг я подумал, что могу привести их в Подземелью - и отклонился в сторону, удлиняя путь. Они повторили мой маневр, а так как я при этом потерял скорость, еще и приблизились. Два прыжка разделяли нас, но я по прежнему не мог разглядеть черты чудовищ, для меня, для моего сознания они оставались тенями, разум не мог подобрать им привычную форму, и оттого они казались, быть может, более жуткими, чем были на самом деле. Но только быть может.
И все-таки на половине пути я оторвался от них. Полет мой продолжался на высоте трех-четырех шагов - я хотел скрыться из поля зрения чудищ, не дать им себя выследить.
Подо мной мелькнул одинокий шатер. В другое время я непременно бы остановился исследовать его, но сейчас чувствовал, что подняться в воздух вновь сил мне могло и не хватить. Взаиморасположение лун менялось, и сила моя стала таять.
Я направил полет к Подземелью, и последнюю милю преодолел пешком, шатаясь от усталости.
Наутро я обратился к перу Шейкли и рассказал о том, что случилось в суб-Нави.
- Говоришь, они выглядели как странные, но опасные тени? - спросил он меня о чудищах. - Тогда мне понятно назначение метателей.
- Простите, пер Шейкли?
- Прежние жители Подземелья, кем бы они ни были, готовили оружие на врага. Таким врагом не могли быть шакалы. А тени - что ж, тени может быть.
Еще больше его заинтересовал наземный Город. Совет решил направить туда отряд на разведку. Возглавить отряд поручили мне.
