Аббат на полотна не смотрел. Сел за стол, поискал внутри и, удовлетворенный, вытащил цисту, из цисты - свиток, развернул его и начал читать.
- Здесь работает мой ученик, Шерлок Кин. Вижу, он не забыл моей просьбы. Почитаем...
Иеро встал рядом. Аббат расположил свиток так, чтобы и Иеро было удобно...
Я начал вести эти записки отдельно от официальной летописи. Летопись - документ общественный, и в него записывать следует лишь факты, в которых нет сомнения, и которые имеют значение для жизни поселения. Ее пишет пер Шейкли, и я не пытаюсь с ним состязаться. Мое намерение иное - описать то, что видел и чувствовал и думал я, не претендуя на всеохватность и беспристрастность изложенного. Здесь же будут мои сомнения, страхи и радости, то, чего нельзя ощупать или опробовать на зуб, показать другим, то, в чем и сам не уверен, а лишь надеешься - или боишься. Странное занятие - вести подобные записки, вдвойне странное для помощника священника пионерского поселения, но ведь и Мир Красного Песка странный.
Когда по окончании Семинарии я услышал о том, что готовится новый отряд поселенцев, первой моей мыслью было - идти с ними. Новые, необжитые места всегда манили меня, и начать свой Путь я хотел там, где прежде никто не бывал.
Одного я боялся - откажут. Не каждый годится в пионеры - следует иметь ровный, сильный характер, отменное здоровье, умение уживаться с людьми и, помимо основного ремесла знать еще два-три. Насчет последнего я был спокоен - в Семинарии учили на совесть, и каждый ее выпускник знает науку землепашества, может срубить топором избу, а потом из топора же сварить кашу - как шутит наш ректор Аббат Демеро. Здоровье мое, как здоровье всякого молодого семинариста, было весьма крепким, нрава я простого и открытого, но... Но двое однокорытников, которые прежде меня подали прошение о зачислении их в отряд переселенцев, встретили отказ, а были они не менее моего здоровы и умелы.
Однако - приняли! Пер Шейкли сам выбрал меня своим помощником!
Долгое время ни я ни остальные пионеры не знали, куда именно отправится наш отряд. Далеко на Северо-восток, в Дремучий Тайг. И лишь перед самым отправлением нам раскрыли истинное предназначение отряда - мы отправлялись обживать Иной Мир.
Не буду говорить о восторге, испытанном мною. Иные Миры, прежде бывшие лишь отвлеченным понятием - курс Иномирья нам прочитали в последнем перед выпуском триместре, - предстали перед нами новым доказательством могущества Творца.
Путь в Новый Мир, Мир Красного Песка, открывается нечасто, но для людей, не обладающих способностью проникать в Навь, а, тем более, перемещаться между Мирами - редко исключительно, раз в несколько поколений. К тому же нам требовалось взять с собою снаряжение и припасы на первое время, что требует особенно больших расходов ментальной энергии. Потому предпочтение отдавалось тем, кто имел хоть бы самые незначительные способности к перемещению в Навь. По счастью, они оказались и у меня, хотя и в зачаточном, неразвитом состоянии. Вот отчего мне порою снились волшебные, красочные, чарующие сны...
Я не буду описывать порядок перемещения - это секрет от слуг Нечистого, вольных и невольных и даже здесь, этому пергаменту я не доверю его.
Мир Красного Песка поразил нас. Конечно, мы не первые ступили сюда - скауты задолго до нас исследовали его и выбрали место высадки. Исследовали - не совсем точное слово, они узнали лишь крошечную часть Мира, но так бывает всегда. Нельзя исследовать страну издалека. Скауты сносили сапоги простые, нам предстояло сносить семь пар железных - и лишь тогда мы обретем начальное знание.
Первый год нашего поселения изложен в летописи подробно, и мне нечего к нему добавить - кроме чувства гордости за наше Аббатство, достигшее новых пределов. Мы считали себя законными наследниками новообретенного Мира, Мира, дарованного нам Божественным Провидением ради победы над Нечистым. Здесь должны были мы обрести новые знания и новые силы, а главное - выковать новое оружие, копье, разящее Змея. Мир Красного Песка даровал нам и кров, и пищу, и не было у нас иных забот, кроме изучения Наследия.
