Ильич как товарищ подходил к нам с большое заботливостью, вплоть до мелочей. Перед отъездом из Таммерфорса он давал советы и указания – как ехать, где сделать остановку. Также было и на Гельсингфорсской конференции 1907 года. Мы должны были сделать остановку на станции Териоки, а оттуда в разное время – не больше, чем по двое, – двигаться в Петербург. Предосторожности эти были необходимы, потому что охранка выслеживала нас. После Гельсингфорсской конференции двое из участников ее, депутаты Думы Чхеидзе и Полетаев, были задержаны на Финляндском вокзале, а меня арестовали на бывшем Николаевском вокзале.
В Таммерфорсе, в одну из свободных минут, Ильич выбрал время, чтобы прослушать несколько моих революционных стихотворений. Это было после одного из фракционных совещаний. Вместе с Ильичем был еще мой однофамилец – экономист А. А. Богданов (настоящая фамилия Малиновский). Оба сидели на столе, – я декламировал стоя. В общем, Ильич одобрительно отнесся к стихам, но расценивал их исключительно со стороны содержания и идеологической правильности. Между прочим, мною было прочитано одно из старых юношеских стихотворений, где говорилось, что революционный боец не имеет права на личное счастье. Вот выдержки из стихотворения:
Нежной любви искрометный бокал
Жизнь поднесла мне в минуту отрадную,
Помню, дрожащей рукой его взял,
Думал упиться с беспечностью жадною.
Но… на прозрачном запененном дне
Слезы… лишь слезы почудились мне…
Мне показалась любовь преступленьем,
Тысячи стонов услышал я вдруг,
Заколыхалися скорбные тени…
Выпал бокал из затрясшихся рук,
Выпал, разбился. Нежданная сила
Светлую сказку любви омрачила.
. . . . . . . .
Как? В этот час, когда гибнут кругом.
Думать о собственном счастье своем?
И т. д.
Ильич нашел, что в стихотворении звучат старые интеллигентские перепевы, отрыжка народничества, нет марксистского подхода к жизни. Его поддерживал Александр Александрович Малиновский.
Я в свое оправдание заметил, что в начале 90-х годов я действительно увлекался народничеством. Ильич улыбнулся.
– Ну вот, значит, я прав. Марксизм не отрицает, а, наоборот, утверждает здоровую радость жизни, даваемую природой, любовью и т. д.
Ильич очень любил природу. По окончании конференции мы устроили товарищескую прогулку за город Таммерфорс к озеру. Стоял ноябрь, но озеро еще не замерзло. Вдали над водой – белокурые волнистые гряды тумана. Около берега компания финской молодежи каталась на лодке и пела однотонные, как сумрачный север, финские песни. Девушки в национальных цветных костюмах – голубое с белым.
На берегу – скала. Старая сосна с изогнутым красновато-бурым стволом и обнаженными корнями низко свесилась с обрыва скалы над водой.
И мы, как дети, поочередно взбегали на скалу… Отдыхали, слушая песни…
