Я прилег и задремал. Усталость давала себя чувствовать. Где-то стучат. Сильнее, сильнее. Барабанят в наружную дверь. Просыпаюсь. Иду отворять.
В вагон вваливается пьяная компания.
— Что ты, мерзавец, пьян, как стелька? Стучались целый час!..
— Что тебе, уши заложило, дубина этакая?
Вся свора набросилась на меня с безобразной руганью…
Хорошенько не проснувшись, я не понимал, в чем дело и что-то буркнул в ответ…
— Как? Разговаривать еще? Скот! — кто-то злобно толкнул меня кулаком в лицо…
Я, не думая о последствиях, что есть силы хватил стиснутым в руке вагонным ключом первого от меня стоявшего в дверях вагона белогвардейца. Он кувыркнулся с подножки вагона и шлепнулся о землю.
Трое, стоявшие рядом со мной, схватили меня сзади и стали наносить удары…
— Постойте! Постойте! Пустите! Я его сейчас застрелю, как собаку, — лез в вагон с окровавленной мордой мой «крестник».
— Нет! Это уже оставьте!.. — схватил его, как потом оказалось, генеральский адъютант… — Стрелять, застрелить… Подождите! Это еще успеют с ним проделать завтра! А сейчас это уже глупо. Во первых, стрельба, ночью, в генеральском вагоне! Рядом вагон главнокомандующего. Вы понимаете? Затем, конечно, и наш взбесится. Расстрелять, не доложив ему? Без его распоряжения? А потом, подумайте: пачкать вагон кровью этого прохвоста! Отдайте револьвер. Завтра все разберем. А пока его надо куда-нибудь посадить. Не вызывать же ночью патруль к генеральскому вагону из-за пьяной драки…
Вносились предложения, куда меня посадить, чтобы я не мог скрыться.
Сюда в уборную!..
Нет, в отопление! В отоплении нет окна!..
Я очутился в совершенно темном отделении, где стояла только угольная лечь. Снаружи меня заперли задвижкой, шпингалетом.
Только пробыв здесь несколько минут, я стал приходить в себя. Стал мыслить логически.
Этот глупый случай вдребезги разбивал весь задуманный мною план. Вся моя работа сводилась к нулю. Я должен был погибнуть и предатель оставался безнаказанным. Продолжал вредить.
Смерть? Смерть. Для меня, много раз сознательно рисковавшего своей жизнью, смерть была только концом работы, концом моей борьбы за то, чем я жил, ради чего боролся, что считал единственной целью жизни…
Борьба за счастье и за свободу трудовых мозолистых рук…
И вот теперь конец жизни, конец борьбы…
Я даже не успел добиться намеченной мною лично цели!..
Предатель остается необнаруженным!
Предатель будет продолжать вредить!
Предательство останется неотомщенным!
А завтра, завтра я доставлю всей этой белой сволочи огромное удовольствие. Будет устроена комедия суда, будет с хохотом вынесен приговор.
Неужели дать им возможность восторжествовать лишний раз?
Нет…
В моих руках есть средство лишить их этой радости.
Надо только мне самому решиться. Решиться предупредить их. Здесь же, сейчас.
Браунинг в потайном кармане всегда со мной.
Я потянулся за ним. Там же я нащупал и злосчастную бумагу — документ.
К черту минутную слабость духа! Я революционер. Я человек идеи. Человек долга.
Наш девиз — борьба и борьба до конца!
Могу ли я уничтожить всякую возможность сохранить, передать документ кому-нибудь из своих? Ведь мои товарищи завтра же узнают о моем аресте. Завтра же, без сомнения, приложат все старания войти со мной в контакт.
И тогда я передам им этот документ. Пусть другой продолжит мое дело. Пусть белые за удовольствие натешиться моей казнью заплатят хорошую цепу.
Заплатят все-таки разоблачением своего наемника, заплатят все-таки лишением себя ценных услуг предателя!..
Сна не было. Мозг усиленно работал. Придумывал разные комбинации. При каких обстоятельствах придется завтра передавать записку относительно продолжения дела? Что писать в этой записке? Какие упомянуть обнаруженные факты? Как передать документ?
Без суда, значит, не расстреляют. А суд — это значит, в моем распоряжении до расстрела минимум 24 часа.
