"Ох, Бет!" - прошептала я, слезы не позволили мне вымолвить что-то большее. Бет, казалось, на мгновение протрезвела, осознав, что она сделала, и от этого ее ноги просто подкосились. Она осела на пол и, прислонившись к стене, откинула голову назад; из плотно закрытых глаз выступили слезы и, всхлипнув, она разрыдалась. Вся в сомнениях - что же мне сейчас делать, однако уверенная в том, что должна подойти к ней, я протерла рукой лицо, размазывая слезы, а потом поспешила к Бет и опустилась рядом с ней на пол. Она продолжала плакать, не обращая на меня никакого внимания, как будто я была никем, пустым местом. "Бет?" - тихо позвала я. Ответа не последовало. "Бет? Поговори со мной. Что случилось?"
"Да тебе-то какая разница! Чего ты так беспокоишься?" - не открывая глаз, голосом, полным горечи, спросила она. Я было потянулась, чтобы дотронуться до её руки, но она резко оттолкнула мою руку. "Не трогай меня!" - выдохнула она. Я была ошеломлена.
"Бет, мне не все равно, я переживаю за тебя. Пожалуйста, поговори со мной, расскажи, что произошло". Она открыла глаза и посмотрела на меня. То, что я увидела там, до чертиков напугало меня. В её глазах не было ничего, кроме пустоты - одной пустоты.
"Ах, надо же, какая ты у нас, Эм, заботливая! А вдруг люди подумают или, хуже того, скажут, что ты дружишь с какой-то извращенкой. А тебе же нельзя иметь такого друга!" Я отпрянула назад, чувствуя себя так, словно мне только что дали пощечину. Все, что я была в состоянии сделать, это просто пялиться на нее. Она ухмыльнулась. "Вот это да! Эмили Томас потеряла дар речи. Это следует записать на память!"
"Зачем ты говоришь такие вещи?" - спросила я, мое горло сжималось от боли.
"Это уже не имеет никакого значения, Эм. Совсем никакого", - она помолчала с минуту, казалось, что её гнев начал улетучиваться из нее, словно вода из шланга. Она глубоко вздохнула, откинула голову назад к стене и уставилась в потолок. "Они закрывают театральное отделение", - унылым и безжизненным голосом пояснила Бет. Я потрясенно посмотрела на нее.
"Что?"
"Ты слышала меня, - она заглянула мне в глаза. - Это так. На этой неделе Энди уже уволили".
"Почему?" - я была ошеломлена. Театр для Бет был всем. Он был ее жизнью.
"В нем нет нужды. Футбол - вот что важно, понимаешь. Им нужен футбол, - она печально усмехнулась. - Ублюдки!"
"Ты в порядке, Бет?" - спросила я, крайне осторожно протягивая руку и желая коснуться ее руки. Она не оттолкнула ее.
"Разве я выгляжу так, как будто у меня все в порядке, Эм?" - Бет встретилась с моим взглядом, и мое сердце разбилось снова. Она с трудом выносила эту боль. Я смогла разглядеть в ее глазах нечто, сказавшее мне, что она находилась на грани и медленно умирает где-то там, внутри себя. "Это было единственное, чем я хотела заниматься. Единственное, что удерживало меня в этом чертовом месте". Ее глаза вновь наполнились слезами. Я так сильно хотела прижать ее к себе, но так и не отважилась пойти на этот шаг. В ней все еще присутствовала некая, несущая в себе опасность, злость. Злость, которая сейчас, вроде как затаилась где-то там - глубоко внизу, под затихшей поверхностью. Злость, которую я никогда не видела прежде, и, безусловно, эта злость никогда раньше не была направлена на меня. Она заговорила снова, выдергивая меня из мыслей.
"Что же мне теперь делать? Мне уже давно наплевать на школу, уроки и все такое", - она снова посмотрела на меня. "Я не такая умная, как ты, Эм. Мозги - это дар, принадлежащий тебе, а мне принадлежал театр. Он - мой дар, единственный, что у меня есть, тот, который смог затронуть мою душу, тот, который я была в состоянии почувствовать". Ее глаза снова начали наполняться слезами. "Единственное время, когда люди смотрели на меня так, как будто я что-то значу в этой жизни, заслуживаю их внимания, представляю из себя нечто важное. На сцене я чувствовала, как из гадкого утенка я превращаюсь в лебедя". Ее лицо исказилось от душевной боли, и в мгновение ока она оказалась в моих объятиях. Я держала ее в руках, а она крепко вцепилась в меня, и казалось, что от рыданий ее тело вот-вот разорвется на части. Сердце Бет было растоптано. "Это все, что у меня есть, Эм! Как они смеют отнимать у меня это?"
