— Что же это все-таки может быть, а, Виктор Михайлович? — полковник бросает это как будто в сторону, словно бы не придавая вопросу значения.
— О чем это вы, Юрий Владимирович? — Тросточкой, что носит более для солидности, чем для опоры, Камнев касается веток сосны, растущей у тропинки.
— Да все о том же, профессор, все о том же, — гэбэшник благодушно улыбается. — Что нам все же предстоит собрать?
— А сборка таки состоится? — Виктор Михайлович сбрасывает маску незаинтересованного стороннего наблюдателя и с любопытством глядит на собеседника.
— Разумеется, я не имею права вам это говорить, — улыбается полковник. — Но как вы себе думали? Конечно, состоится.
— И не страшно?
— Очень страшно. Невероятно страшно, сами понимаете. Только… — За неимением тросточки Юрий Владимирович проводит по веткам рукой. — Только не собирать еще страшнее.
— Почему? — Профессор знает ответ на свой вопрос. Но все-таки спрашивает.
Полковник знает, что профессору известен ответ. Но все-таки отвечает:
— Вечных секретов не бывает, вы же понимаете. Рано или поздно…
— Понимаю.
— Да и потом… Упускать такой шанс… Нельзя! — Юрий Владимирович рубит ладонью воздух.
— Шанс на что? — с легкой ноткой язвительности в голосе спрашивает Камнев.
— На бурное развитие науки. На новые знания. На светлое будущее, наконец. Можете смеяться.
— Не буду, — профессор качает головой.
— Правильно, — полковник пожимает плечами. — И все же, вы не ответили на мой вопрос. Что там, по-вашему?
— Я не специалист в этой области… — не спеша начинает Камнев.
— А в этой области на Земле нет специалистов, — легко смеется полковник. — И вообще, в какой такой области?
— Да, — соглашается со всем сразу Виктор Михайлович. — Все-таки я думаю, это какое-то вычислительное устройство.
— Компьютер?
— Можно и так сказать.
— Можно… — Юрий Владимирович опустил голову, старательно обходя мелкие лужи. — Этого давно боялись.
— И быть может, справедливо.
— Быть может, — снова повторил полковник.
— Где будет проходить сборка, не скажете, конечно? Или сами не в курсе? — Виктор Михайлович совсем по-мальчишечьи прищурился.
— В курсе. Но, конечно, не скажу. Сообщу по секрету, я буду вести объект до самого конца… каким бы он ни был. — Полковник вдруг коротко хохотнул. — Между прочим, в качестве научного консультанта.
— Что? — Как ни старался, Камнев не смог сдержать своего удивления. И растерянности.
— Видите ли, Виктор Михайлович, — полковник чуть смутился. — Прежде чем уйти в душегубы, я успел защитить кандидатскую. По физике. Тема знаете какая была… — он запрокинул голову.
— Но вы же… — Камнев развел руками и не мог подобрать слов. — Ведь вы…
— Вы имеете в виду наши с вами беседы? — пришел на помощь Юрий Владимирович. — И мои чудовищные вопросы? Я искренне прошу у вас прощения за этот в некотором роде спектакль. Основную часть информации я брал из отчетов, но некоторые детали мне удобнее всего было уточнять именно таким образом, — полковник обезоруживающе улыбнулся.
Виктор Михайлович Камнев еще некоторое время смотрел на визави так, словно видел его впервые в жизни. Затем, не говоря ни слова, решительно двинулся прочь, выражая свою неприязнь нервными движениями плеч.
* * *
Все предосторожности были приняты. Все, что могли прийти в голову человеку, и кое-какие еще на всякий случай. Не будем их перечислять, дабы не превращать описание событий в скучную техническую документацию.
Финальная сцена выглядела так. Подземный бункер с толстыми стальными стенами, освещенный газовыми лампами — никакого электричества. Никаких роботов, так как для их работы необходима энергия, которой мог бы воспользоваться таинственный агрегат, созданный по инструкции неведомых нам существ. Последний этап сборки осуществлялся вручную четверкой добровольцев, стоящих сейчас в нескольких шагах от странного пластикового шара, в который только что была вставлена последняя деталь.
Одним из этих людей был Юрий Владимирович, который в описании своей роли в проекте проявил присущую ему скромность.
Шар оставался неподвижен. Шар бездействовал. Впрочем, каких действий от него можно было ожидать, оставалось совершенно непонятным. Лучшие ученые не смогли сказать ничего определенного относительно его «начинки».
