Услышав этот голос, капитан отчего-то вздохнул, затем еще раз оглянулся и отважился выйти. Мелкими шагами, стараясь ступать как можно тише, он пересек коридор и буквально по стеночке двинулся дальше, поминутно вздрагивая и оглядываясь по сторонам. Скрипнула дверь в конце коридора, капитан тут же прыгнул испуганным зайцем в нишу первой же попавшейся двери и затаился. Кто-то вышел и направился в противоположную сторону. Лебедкин перевел дух, выпрямился и зашагал по коридору, печатая шаг.
Идти было недалеко, вот он, его кабинет. Вдали показалась женская фигура, и капитан тут же рванул на себя дверь, захлопнул ее за собой и только тогда перевел дух.
— Так жить нельзя! — прошипел он, запирая дверь на ключ. — Это не жизнь, а каторга какая-то.
— Что, опять она? — сочувственно спросила его напарница Дуся.
— Она. — Лебедкин рухнул на стул и вытер пот со лба. — Ну сил моих больше нет!
— Выпей водички! — Дуся встала и подала ему с подоконника бутылку минералки.
В кабинете тотчас стало тесно, как в купе поезда, ибо Дуся Самохвалова была женщиной внушительных габаритов. «Сто килограммов женской красоты», как она сама себя называла. Сто не сто, но девяносто пять там точно было. У Дуси всего было много — глаза, как круглые блюдца, рот до ушей, волосы буйно вились, не поддаваясь никакому гребешку, голос громкий.
В общем, всего было много, но ничего лишнего, потому что от Дуси исходило такое обаяние, в ней было столько жизни и энергии, что, по образному выражению их бывшего начальника полковника Медведкина, эта энергия могла осветить небольшой поселок городского типа. Причем предохранители никогда не сгорят.
Лебедкин вылакал полбутылки воды, и тут в дверь кто-то поскребся, затем ручка нерешительно качнулась. Лебедкин подавился водой, опрокинул бутылку и схватился за горло, чтобы не закашляться. Глаза его выкатились из орбит, и вид при этом был такой уморительный, что Дуся не удержалась и прыснула.
— Товарищ капитан, вы здесь? — послышался женский голос за дверью. Лебедкин показал Дусе кулак. Она нахмурилась и шагнула было к двери, чтобы открыть. Что, в самом деле, не в детском саду находятся, а на рабочем месте, в полиции. Серьезное учреждение, тут не в игрушки играют. Но Лебедкин умоляюще прижал руки к груди и смотрел так жалостно, что Дуся не двинулась с места.
Ручку еще подергали, потом напарники услышали понуро удаляющиеся шаги.
— Господи, ну за какие грехи мне это наказание? — Капитан Лебедкин театрально воздел руки к потолку.
— Ты, Петя, сам виноват, — вздохнула Дуся, — ты с потерпевшей неправильно разговаривал. Ты ей надежду дал.
— Да ничего я ей не давал! — взвился Лебедкин. — Я ей сказал, что дело закрыто, что его признали несчастным случаем, что племянница ее сама утонула. По пьяному делу!
— Вот про это ты точно не сказал, пожалел тетку. Мягкий ты очень, Петя, чувствительный, а это мешает жить и работать. Ты ведь и сам тогда немного сомневался, так?
— Ну, так…
— А она твои сомнения почувствовала и вцепилась в тебя, как клещ! Ну не нашли же в крови у той утопленницы ничего, кроме алкоголя! И того совсем немного. То есть несчастный случай это был, никто не виноват. Сама она виновата, что ночью пошла по мосткам прогуляться. Ну и свалилась в воду! Девка шальная была, ничего не боялась, а такие плохо кончают! Знаешь, что говорят: как веревочке ни виться, а рано или поздно гром все равно грянет…
— Да знаю я, знаю, — с досадой отмахнулся Лебедкин, — а все равно червячок какой-то в душе свербит. Что-то тут не то… что-то не складывается…
— Ну, Лебедкин! — Дуся с грохотом опрокинула стул.
Стул ее был изготовлен знакомым столяром по особому заказу — в полтора раза шире обычного и гораздо прочнее.
Столяр подарил Дусе этот стул в благодарность. Года два назад на его внучку напали в лифте, ударили по голове, вытащили из ушей грошовые сережки и денег взяли триста рублей. Больше не было.
Девочка попала в больницу с сильнейшим сотрясением мозга. Хорошо, что соседи вовремя подоспели, «Скорую» вызвали.
Дуся тогда буквально рыла землю носом, уж очень разозлилась. Невыносимо было смотреть в глаза деда. Дочка его умерла молодой, они с женой воспитывали девочку сами как могли, у них никого больше не было. И вот такое…
